Мануильский заговорил о "бонапартистских" тенденциях Троцкого. Дешевая богема из "Новых масс" и других изданий того же типа подхватила эту тему. Для этих людей бонапартизм есть индивидуальная черта характера, а не режим, вытекающий из классовых отношений и из политики лавирования между классами. На каком месте нужно иметь глаза, чтобы открывать сейчас бонапартизм у оппозиции, когда вся подготовка 16-го с'езда представляет собой репетицию бонапартизма на партийной сцене!
Но мы хотим здесь не поднимать общие вопросы, а дать небольшую историческую справку относительно источника нравственного вдохновения Мануильского и его американских и иных учеников.
В 1923 года вышла в Германии книжка личных характеристик вождей революции Оскара Блюма. Эта книжка впервые открывала в Троцком признаки "нового корсиканца". Прежде, однако, чем дать характеристику книжки необходимо сказать несколько слов об авторе.
Оскар Блюм считался в период первой революции социал-демократом и марксистом, сторонником Плеханова. В годы реакции он был заподозрен в связях с жандармерией. Прибыв из Риги в Вену, он обратился к Троцкому с просьбой помочь ему в восстановлении его революционной чести. На основании его же собственных рассказов Троцкий пришел к выводу, что Блюм не может быть терпим в революционной среде. После революции 1917 года найдены были документы, неоспоримо доказывавшие, что Блюм состоял на жалованьи жандармского управления в Риге. Блюм был арестован, затем, по чьей-то опрометчивости, выпущен из тюрьмы, после чего бежал заграницу, где и выпустил книжку о вождях революции. Общий характер книги достаточно определяется характером ее автора: это грязный памфлет.
Рецензия о книжке Блюма была помешена в органе Истпарта "Пролетарская Революция", в ноябре 1923 года, когда кампания эпигонов против Троцкого уже широко развертывалась. Тем не менее, в тот период мозги партии и Коминтерна не были еще завалены тоннами сплетен, клевет и всякого вообще мусора, и официальные издания не успели еще отвыкнуть от того языка, каким писали при Ленине. Автор статьи в "Пролетарской Революции", не знавший, что у Блюма были достаточные личные причины быть недовольным Троцким, с удивлением отмечает особую злобность Блюма по отношению к Троцкому.
"Зато уже на Троцком -- говорится в рецензии, -- выехал, что называется. Тут автор пустил в ход весь свой багаж невероятнейшей лжи, клеветы и шарлатанства. Лицо, борода, губы -- во всем он жадно ищет подтверждения своих омерзительных слов. Прежде всего -- власть. "Он (Троцкий) хотел революции, -- заявляется здесь, -- потому, что он себя захотел". "Иные говорили о завоевании власти, потому, что считали исторический момент созревшим для передачи власти последнему безвластному классу. Он говорил о завоевании власти потому, что себя самого считал готовым властью овладеть" (стр. 83). В здании "министерства Троцкого" царит образцовый порядок и чистота: ага! в этом -- разгадка личной власти Троцкого. У Троцкого в военных приказах чувствуется военный стиль, -- ага! вот где признаки нового корсиканца. И придворная охрана, и телохранители -- правда, не в раззолоченных ливреях, но -- "в нарядной форме красногвардейцев!"... Памфлет заканчивается прозрачным намеком: "Материальная власть в его руках. Что дальше будет?" ("Пролетарская Революция", N 11 (23) 1923 г., стр. 247-248).
Возьмите теперь статью Мануильского об "Автобиографии" Троцкого. Возьмите рецензию журнала "Новые массы" и других изданий рептильного типа: чем они отличаются от Оскара Блюма? Ничем. Что они прибавили к его откровениям? Ничего. Их писания являются прямым плагиатом у стипендиата рижского жандармского управления. Не потому ли, что сами эти господа обладают психологией стипендиатов, которая непримирима с психологией революционеров?
Во всяком случае источник вдохновения Мануильских обнаружен совершенно точно. Это, однако, не единственный случай. Есть более важный, уже, впрочем, цитировавшийся оппозицией. Но мы напомним о нем снова, ибо он обладает несравненной убедительностью. Известно, что вся кампания против "троцкизма" началась с вопроса о крестьянстве: в противовес Ленину Троцкий-де недооценивает крестьян вообще, середняков в особенности. Эпигоны забыли об источнике этой легенды. Между тем он коренится в агитации, которую вели среди крестьян белогвардейцы во время гражданской войны. Ленин воспользовался в свое время первым подходящим случаем, чтоб расправиться с этой легендой. Вот его подлинные слова:
"В "Известиях ЦИК" от 2-го февраля было помещено письмо крестьянина Г. Гулова, который ставит вопрос об отношении нашего рабоче-крестьянского правительства к крестьянам-середнякам и рассказывает про распространенные слухи, будто Ленин с Троцким не ладят, будто между ними есть крупные разногласия и как раз насчет середняка-крестьянина. Тов. Троцкий уже дал свой ответ в "Письме к крестьянам-середнякам", напечатанном в "Известиях ЦИК" от 7-го февраля. Товарищ Троцкий говорит в этом письме, что слухи о разногласиях между мною и им самая чудовищная и бессовестная ложь, распространяемая помещиками и капиталистами или их вольными и невольными пособниками. Я, с своей стороны, целиком подтверждаю заявление товарища Троцкого. Никаких разногласий у нас с ним не имеется и относительно крестьян-середняков нет разногласий не только у нас с Троцким, но и вообще в коммунистической партии, в которую мы оба входим. Товарищ Троцкий в своем письме подробно и ясно об'яснил, почему партия коммунистов и теперешнее рабоче-крестьянское правительство, выбранное Советами и принадлежащее к этой партии, не считает своими врагами крестьян-середняков. Я подписываюсь обеими руками под тем, что сказано тов. Троцким". (Ленин, т. 16-й, стр. 28-29. "Правда", N 35, 15 февраля 1919 г.).
Таким образом, эпигоны и их чиновники, в том числе и штатные "друзья" СССР, просто на просто повторяют в течение ряда лет то, что Ленин еще в 1919 году охарактеризовал как "ложь, распространяемую помещиками и капиталистами или их вольными и невольными пособниками".
Так печально обстоит дело. И не случайно. Центризм неизобретателен, идейно нищ и обладает короткой памятью. Когда это промежуточное, шаткое, беспринципное течение ведет борьбу против революционного крыла, оно непременно должно заимствовать доводы справа: своих у него нет и, по самой природе его, не может быть. А так как логикой борьбы центризм вынужден все усугублять свои обвинения против "троцкизма", то он тем самым вынужден искать все более и более мутных источников вдохновения. На этом пути дело дошло до плагиатов Мануильского и К-о у агента охранки Оскара Блюма.
Что дальше?
Д.