(ПЕРВЫЙ ОТВЕТ ОТНОСИТЕЛЬНО УБИЙСТВА ТОВ. БЛЮМКИНА)
Официальная коммунистическая печать, как мы и предполагали, в течение ряда недель пыталась отмолчаться по вопросу об убийстве т. Блюмкина Сталиным. Но этот заговор молчания, наконец, прорван, по крайней мере в одном пункте. Венская "Роте Фане" вступила по вопросу о Блюмкине в полемику с социал-демократической печатью. Само собою разумеется, что социал-демократия не могла пройти мимо такого исключительного случая, чтобы не попытаться подправить на нем свою репутацию. Международная партия Носке, ответственная за гибель Либкнехта, Люксембург и тысяч лучших революционеров-рабочих должна, конечно, с жадностью ухватиться за расстрел сталинцами безупречного революционера. Не эта сторона дела нас интересует в данный момент. Независимо от происков, интриг и клевет социал-демократии, перед каждым революционным рабочим стоит вопрос: верно-ли, что Сталин расстрелял товарища Блюмкина за то, что он посетил Троцкого в Константинополе и попытался передать от него письмо единомышленникам в Москве? Если это верно, то каким именем надо назвать тех, которые подобными действиями бесчестят коммунизм? Только этот вопрос имеет значение. Ибо ясно, какой страшный удар подобное кровавое вероломство официального руководства должно нанести революционному престижу советской власти, не в среде буржуазии или "сочувствующих" интеллигентов, адвокатов, журналистов и писателей, которые на советский счет великодушно ездят на юбилеи и на курорты, -- а частных революционных рабочих. Вот почему вопрос о судьбе Блюмкина надо раз'яснить до конца.
Что же говорит венская "Роте Фане" по существу дела? Она называет сообщение о расстреле Блюмкина "неуклюжей ложью, которую каждый осел увидит насквозь с первого взгляда". Это похоже на очень решительное опровержение. И мы были бы вполне готовы приветствовать решительный и категорический тон "Роте Фане". Действительно, факт сам по себе представляется настолько чудовищным, что первое и естественное движение всякого революционера -- не поверить, опровергнуть и заклеймить клевету.
К сожалению, однако, опровержение становится дальше гораздо менее категорическим. И не случайно. "Роте Фане" откликнулось только 19-го февраля, т. е. через месяц-полтора после того, как весть эта проникла не только в буржуазную и социал-демократическую печать, но и была, в виде прямого запроса, поставлена в оппозиционной коммунистической печати. За эти несколько недель "Роте Фане" должна была навести справку, не могла не навести ее. Между тем, начав столь категорически, "Роте Фане" в дальнейших строках незаметно передвигает свое опровержение. Клевета уже как будто состоит в том, что Блюмкин был расстрелян "только потому, что он был троцкистом, этот беснословный Блюмкин!". Эта незаметная передвижка ударения представляет собою как бы осторожную страховку газеты и тем сразу лишает опровержение морального веса. Венская газета сталинцев явно оставляет двери открытыми для двух варьянтов: и для категорического отрицания самого факта, т.-е. убийства Блюмкина Сталиным, и для признания этого факта, но в другом, пока еще неподготовленном "освещении".
Почему "Роте Фане" называет Блюмкина "баснословным"? Что означает этот гнусный оттенок издевательства? Сомневается ли "Роте Фане" вообще в существовании Блюмкина (т.-е. в его бывшем существовании)? Сомневается ли "Роте Фане" в том, что Блюмкин был безупречный революционер, десятки раз доказывавший свое исключительное мужество и героическую преданность пролетариату? Сомневается ли "Роте Фане" в том, что Блюмкин расстрелян? Или же сомнение касается того только, что он был расстрелян за передачу письма Троцкого? Из статьи это неясно, причем неясность имеет умышленный характер. "Роте Фане" просто выжидает, какую версию выберет в конце концов Сталин.
Этот последний подготовляет тем временем свою версию издалека. Через некоторые советские газеты пущен слух, что какие-то "троцкисты" в Сибири во время перевозки войск против Чан-Кай-Ши саботировали железнодорожное движение, пускали под откос паровозы и проч. Это уже третья попытка Сталина амальгамировать оппозицию с контр-революционерами. Две первые постыдно сорвались. Сорвется, несомненно, и третья. Если Сталин решился тем не менее повторить свой презренный опыт, то только потому, что ему необходима все же какая-нибудь версия или об'яснения расстрела тов. Блюмкина.
Свою статью "Роте Фане" заканчивает панегириком Сталину, как "излюбленому ученику Ленина". Мы знаем, что подобные панегирики являются сейчас необходимым условием для сохранения поста: редактора, секретаря, наркома, стенографа или председателя Коминтерна. Но мы считаем все же, что редактор "Роте Фане" слишком неосторожно связывает вопрос о Блюмкине с характеристикой Сталина и его отношений к Ленину.
Факт таков, что Ленин выступал против назначения Сталина генеральным секретарем, выражая опасение, что "этот повар будет готовить только острые блюда". Конечно, в 1921 г. Ленин таких острых блюд, как расстрел Блюмкина, еще не предвидел.
Факт таков, что в своем Завещании Ленин указывал на нелойяльность Сталина и на его склонность к злоупотреблению властью, и именно поэтому рекомендовал снять Сталина с его ответственного поста.
Факт таков, что уже после Завещания, 6-го марта 1923 года, Ленин письменно порвал со Сталиным всякие личные и товарищеские отношения -- вследствие нелойяльности и вероломства Сталина.
Так обстояло дело 7 лет тому назад, когда должность генерального секретаря имела строго подчиненный характер, и когда вся власть сосредоточивалась в руках Политбюро, возглавлявшегося Лениным. Сейчас положение в корне изменилось. Господство аппарата привело к единоличной диктатуре Сталина. Роль партийного общественного мнения уменьшилась в сотни раз. Нелойяльность Сталина оказалась вооруженной неслыханными средствами против собственной партии. Дело Блюмкина вскрывает это новое положение с ужасающей силой.
Да, расстрелом Блюмкина пользуются наши классовые враги, и прежде всего социал-демократы. Но на ком ответственность? На тех, которые создали это ужасающее дело, т.-е. на убийцах Блюмкина. Они не могли не понимать, что оппозиция молчать не станет. Ибо молчать -- значило бы разнуздывать сталинскую бюрократию и подготовлять десятки и сотни преступлений, подобных делу Блюмкина.
Вот почему мы заявляем всем официальным редакторам, секретарем и прочим чиновникам: мы вам не позволим увильнуть от ответа, прикрывшись полемикой с буржуазными и социал-демократическими газетчиками. Мы вас заставим дать рабочим ответ в том, что произошло. Мы вас вынудим ответить на вопрос: берете или не берете на себя ответственность за убийство Блюмкина? Да или нет?
("Веритэ", N 27, 14 марта 1930 г.).