Сомнений не осталось и у тех, кто вначале не хотел верить: Блюмкин расстрелян по обвинению в том, что виделся в Константинополе с Троцким и вел с ним беседу о судьбе партии и задачах оппозиции.
Блюмкин расстрелян, -- по постановлению ГПУ. Такой факт мог иметь место только потому, что ГПУ стало чисто личным органом Сталина. В годы гражданской войны ЧЕКА совершала суровую работу. Но эта работа велась под контролем партии. Сотни раз из среды партии поднимались протесты, заявления, требования об'яснений по поводу тех или других приговоров. Во главе ЧЕКА стоял Дзержинский, человек высокой нравственной силы. Он был подчинен Политбюро, члены которого имели по всем вопросам свое собственное мнение и умели за него постоять. Все это создавало гарантию того, что ЧЕКА является орудием революционной диктатуры. Сейчас партия задушена. О расстреле Блюмкина тысячи, десятки тысяч партийцев будут с ужасом шептаться по углам. Во главе ГПУ стоит: Меньжинский, не человек, а тень человека. Главную роль в ГПУ играет Ягода, жалкий карьерист, связавший свою судьбу с судьбой Сталина, и готовый выполнить, не задумываясь и не рассуждая, любое из его личных распоряжений. Политбюро не существует. Бухарин уже заявлял, что Сталин держит в своих руках членов так называемого Политбюро при помощи документов, собранных через ГПУ. В этих условиях кровавая расправа над Блюмкиным явилась личным делом Сталина.
Это неслыханное преступление не может пройти бесследно даже в нынешних условиях аппаратного всевластия. Сталин не мог не чувствовать этого заранее, и тот факт, что он, при всей своей осторожности, решился убить Блюмкина, свидетельствует, как велик страх этого человека перед левой оппозицией. Не может быть никакого сомнения в том, что Блюмкин явился жертвой искупления за то, что за Радеком и другими капитулянтами пошло лишь небольшое меньшинство оппозиции, в то время, как заграницей оппозиция в ряде стран делает серьезные идейные и организационные успехи.
Расстрелом Блюмкина Сталин хочет сказать международной оппозиции большевиков-ленинцев, что внутри страны у него есть сотни и тысячи заложников, которые будут расплачиваться своими головами за успехи подлинного большевизма на мировой арене. Другими словами, после исключений из партии, лишения работы, обречения семей на голод, заключения в тюрьму, высылок, и ссылок, Сталин пытается запугать оппозицию последним остающимся в его руках средством: расстрелами.
Можно с уверенностью сказать, что результаты будут прямо противоположны тем целям, какие Сталин себе ставит. Исторически прогрессивное идейное течение, опирающееся на об'ективную логику развития, нельзя ни запугать, ни расстрелять.
Довольно скоро после восстания левых эсеров, -- когда Блюмкин восемнадцатилетним юношей бросил бомбу в Мирбаха, -- он перешел к большевикам, принимал героическое участие в гражданской войне. Затем довольно долго работал в военном секретариате т. Троцкого. В дальнейшем он работал главным образом по линии ГПУ, но также и по военной и по партийной линии. Он выполнял очень ответственные поручения. Преданность его Октябрьской революции и партии была безусловной.
До последнего часа Блюмкин оставался на ответственной советской работе. Как он мог удержаться на ней, будучи оппозиционером? Об'ясняется это характером его работы: она имела совершенно индивидуальный характер. Блюмкину не приходилось или почти не приходилось иметь дело с партийными ячейками, участвовать в обсуждении партийных вопросов, и пр. Это не значит, что он скрывал свои взгляды. Наоборот, и Меньжинскому, и Триллисеру, бывшему начальнику иностранного отдела ГПУ, Блюмкин говорил, что симпатии его на стороне оппозиции, но, что, разумеется, он готов, как и всякий оппозиционер, выполнять свою ответственную работу на службе Октябрьской революции. Меньжинский и Триллисер считали Блюмкина незаменимым, и это не было ошибкой. Они оставили его на работе, которую он выполнял до конца.
Блюмкин действительно разыскал т. Троцкого в Константинополе. Как мы уже упоминали выше, Блюмкин был лично тесно связан с т. Троцким работой его в секретариате. Он подготовлял, в частности, один из военных томов т. Троцкого (о чем говорится в предисловии к этому тому). Блюмкин явился к т. Троцкому в Константинополе, чтоб узнать, как им оценивается обстановка и проверить, правильно ли он поступает, оставаясь на службе правительства, которое высылает, ссылает и заключает в тюрьмы его ближайших единомышленников. Л. Д. Троцкий ответил ему, что он поступает, разумеется, совершенно правильно, выполняя свой революционный долг -- не по отношению к сталинскому правительству, узурпировавшему права партии, а по отношению к Октябрьской революции.
В одной из статей Ярославского была ссылка на то, что летом т. Троцкий беседовал с одним посетителем и предрекал ему, будто бы, скорую и неизбежную гибель советской власти. Разумеется, презренный сикофант лжет. Но из сопоставления фактов и дат, для нас ясно, что речь идет о беседе т. Троцкого с Блюмкиным. На его вопрос о совместимости его работы с его принадлежностью к оппозиции, т. Троцкий, в числе прочего, сказал ему, что высылка его заграницу, как и тюремные заключения других товарищей, не меняют нашей основной линии; что в минуту опасности оппозиционеры будут на передовых позициях; что в трудные часы Сталину придется призывать их, как Церетели призывал большевиков против Корнилова. В связи с этим он сказал: "как-бы только не оказалось слишком поздно". Очевидно Блюмкин, после ареста, изложил эту беседу, как доказательство подлинных настроений и намерений оппозиции: не нужно ведь забывать, что т. Троцкий выслан по обвинению в подготовке вооруженной борьбы против советской власти! Через Блюмкина было передано в Москву информационное письмо к единомышленникам, в основе которого лежали те же взгляды, которые излагались в ряде напечатанных статей т. Троцкого: репрессии сталинцев против нас не означают еще изменения классовой природы государства, а только подготовляют и облегчают такое изменение; наш путь попрежнему остается путем реформы, а не революции; непримиримая борьба за свои взгляды должна быть рассчитана на долгий срок.
Позже было получено сообщение, что Блюмкин арестован и что пересланное через него письмо попало в руки Сталина.
Блюмкина не расстреляли в 1918 г. за руководящее участие в вооруженном восстании против советской власти, но его расстреляли в 1929 году за то, что он, самоотверженно служа делу Октябрьской революции, расходился, однако, в важнейших вопросах с фракцией Сталина и считал своим долгом распространять взгляды большевиков-ленинцев (оппозиции).
Вполне возможно, что Сталин попытается пустить какой-нибудь отравленный варьянт, в духе связи с "врангелевским офицером", подготовки восстания или террористических актов. К такого рода гнусностям надо быть готовыми. Вряд ли, однако, подобные об'яснения произведут серьезное впечатление, -- как потому, что от них вообще слишком пахнет приемами бонапартистской полиции, так и, в особенности, потому, что в борьбе с оппозицией Сталин уже израсходовал в сущности все рессурсы. Незачем напоминать, что та принципиальная позиция, на которой стоял Блюмкин вместе со всеми нами, исключала с его стороны какие бы то ни было авантюристические методы борьбы.
Французская оппозиция (группа "Веритэ" подняла активную кампанию, в связи с трагической гибелью нашего товарища Я. Г. Блюмкина. Помимо статей в трех последних номерах газеты, в многотысячном тираже выпущена листовка, широко распространяемая среди парижских коммунистов и рабочих. Такого же характера листовка выпущена в Берлине. Ведется кампания в Бельгии, Вене, Нью-Йорке и ряде других мест.