Что выступление пролетарского революционера в буржуазной печати является исключением, а не правилом, и что это исключение должно быть оправдано совершенно особыми обстоятельствами, -- на этот счет спору быть не может. Но нужно тут же прибавить: вряд ли во всей истории революционной борьбы были более исключительные обстоятельства, чем те, при которых тов. Троцкий рассказал через посредство буржуазной печати об условиях своей высылки, об ее причинах, об отношении оппозиции к советскому государству и проч.
Радек сейчас записался в помощники Ярославского по части обличения сотрудничества в буржуазной печати. Не станем вспоминать более отдаленного прошлого. Напомним только об одном коротком эпизоде, который имел место накануне отправки т. Троцкого из Москвы в Алма-Ата. Радек, который всегда имел склонность вращаться в мире буржуазных журналистов, явился к т. Троцкому с предложением написать для корреспондента "Берлинер Тагеблат" г. Шеффера изложение взглядов оппозиции и причин ее отправления в ссылку. Предложение Радека было обсуждено руководящим ядром оппозиции и принято единогласно. Радек привел Шеффера на квартиру к т. Троцкому, который и вручил немецкому журналисту свое заявление. Принципиально этот эпизод решительно ничем не отличается от того обращения к буржуазной печати, которое было произведено т. Троцким, год спустя, из Константинополя. Более того: если использование немецкого буржуазного издания было допустимо в 1928 году, то в десять раз более допустимо было использование американского агентства в 1929 году.
Но дело в том, что в 1928 году сам Радек шел еще на буксире оппозиции. В 1929 г. он движется на буксире Ярославского.