Каково было положение вещей в Англии? Там -- колыбель буржуазного парламентаризма, там он развернулся раньше всего и энергичнее всего. Когда в 1649 г. в Англии пробил час первой буржуазной революции нового времени, английский парламент мог уже оглянуться на более чем трехвековую историю. Парламент с первого момента революции стал ее средоточием, ее оплотом, ее штаб-квартирой. Знаменитый Долгий парламент, который вынашивал в собственном лоне все фазы английской революции, от первой перебранки между оппозицией и королевской властью до процесса и казни Карла Стюарта,-- этот парламент был непревзойденным послушным орудием в руках стремившейся к своему возвышению буржуазии.
И что из этого вышло? Тот же самый парламент должен был создать себе особое парламентское войско, которое повели на бой выбранные им же самим из собственной среды парламентские генералы, чтобы в долгой, упорной, кровавой гражданской войне наголову разбить феодализм, войско верных королю кавалеров. Судьбы английской революции были решены не дебатами в Вестминстерском аббатстве, а на полях сражений Мертон-Мура и Несби, не блестящими парламентскими речами, а крестьянской конницей, железнобокими Кромвеля. И ход ее вел от парламента через гражданскую войну к двукратной насильственной чистке парламента и в конечном счете к диктатуре Кромвеля.
А во Франции? Там впервые родилась идея Национального собрания. То было гениальное всемирно-историческое озарение классового инстинкта, когда Мирабо и другие в 1789 г. заявили: пребывавшие до тех пор всегда разделенными три сословия -- дворянство, духовенство и третье сословие -- отныне должны заседать вместе в качестве Национального собрания. Это собрание именно благодаря совместному заседанию сословий стало орудием классовой борьбы буржуазии. Вместе с сильным меньшинством обоих верхних сословий третье сословие, т. е. революционная буржуазия, с самого начала имело в Национальном собрании компактное большинство.
И что опять же из этого вышло? Вандея, эмиграция, измена генералов, заговоры клерикалов, восстание шестидесяти департаментов, коалиционные войны феодальной Европы и, наконец, как единственное средство обеспечить победу революции -- диктатура и как ее завершение -- господство террора!
Вот сколь мало пригодно было парламентское большинство, чтобы выиграть буржуазные революции! И все же, что значит противоречие между буржуазией и феодализмом в сравнении с той зияющей пропастью, которая разверзлась ныне между трудом и капиталом! Что значит классовое сознание тех борцов обеих сторон, которые в 1649 или 1789 г. выступили друг против друга, по сравнению с той смертельной, неистребимой ненавистью, которая пылает ныне между пролетариатом и классом капиталистов! Нет, не зря направил Карл Маркс свой научный прожектор на самые скрытые движущие пружины экономического и политического механизма буржуазного общества. Нет, не зря осветил он до малейших тонкостей собственный образ действий и поведения этого общества как результат того основополагающего факта, что оно, словно вампир, живет кровью пролетариата.
Нет, не напрасно Август Бебель в конце своей знаменитой речи на Дрезденском съезде партии воскликнул: Я смертельный враг буржуазного общества и остаюсь им!
Это последний великий бой, в котором речь идет о том, быть или не быть эксплуатации, о повороте во всей истории человечества, бой, в котором не может быть ни лазейки, ни компромисса, ни пощады.
И этот последний бой, который по огромности своей задачи превосходит все бывшее доселе, должен осуществить то, чего еще никогда не сделала ни одна классовая борьба, ни одна революция: растворить смертельную схватку двух миров в мягком
Парламентаризм тоже был для пролетариата ареной классовой борьбы, пока длились спокойные будни буржуазного общества: он служил той трибуной, с которой можно было собирать массы вокруг знамени социализма, обучать их борьбе. Сейчас мы находимся посреди пролетарской революции, и сегодня необходимо занести топор над самим древом капиталистической эксплуатации. Буржуазный парламентаризм, как и буржуазное общество, чьей высшей политической целью он является, утратили право на существование. Теперь на арену выходит классовая борьба в своем неприкрытом, обнаженном виде. Капиталу и труду больше нечего сказать, им остается только захватить друг друга в железные объятия и в решающей схватке решить, кто из них будет повержен наземь.
Больше, чем когда-либо, верны сейчас слова Лассаля: рево-люционное действие всегда призвано высказать то, что есть. А то, что есть, это: здесь -- труд, там -- капитал! Никакого лицемерия полюбовных переговоров там, где дело идет о жизни и смерти, никаких побед общности там, где есть только или -- или. Благодаря своей ясности и честности сильный пролетариат, конституированный как класс, должен ясно, открыто и честно сосредоточить в своих руках всю политическую власть.
Политическое равноправие, демократия! -- пели нам десятилетиями большие и малые пророки буржуазного классового господства. Политическое равноправие, демократия! -- как эхо подпевают им сегодня пособники буржуазии, шейдемановцы.
Да, разумеется, они должны быть впервые осуществлены именно теперь. Ибо слова политическое равноправие обретут плоть только в тот момент, когда экономическая эксплуатация будет уничтожена до основания. А демократия, народовластие начнутся только тогда, когда трудовой народ возьмет политическую власть в свои руки.
Слова, которыми буржуазные классы злоупотребляли в течение полутора веков, следует подвергнуть практической критике исторических действий. Слова Liberte, Egalite, Fraternite , провозглашенные в 1789 г. во Франции буржуазией, надо впервые сделать правдой -- путем ликвидации классового господства буржуазии. И в качестве первого акта этого спасительного деяния надо перед лицом всего мира и перед веками мировой истории громко провозгласить для записи в анналах: то, что доселе считалось равноправием и демократией,-- парламент, Национальное собрание, равный избирательный бюллетень -- все это было ложью и обманом! Вся власть в руки трудящихся масс как революционное оружие разгрома капитализма -- только это одно есть подлинное равноправие, только это есть подлинная демократия!