Революционный процесс, охватывающий одну за другой республики СНГ, постепенно подбирается к форпостам реакции. Если прежде «сильные» лидеры были склонны объяснять проблемы своих незадачливых коллег мягкотелостью и интеллигентскими комплексами последних, то теперь проблемы возникли у Каримова — одного из самых жестких политических лидеров в СНГ, рационалиста до мозга кости, загнавшего оппозицию в подполье, а ее руководителей в тюрьмы и иммиграцию.
Революционный процесс последних лет носит разные цветовые оттенки, в зависимости от местных условий. От того какие политические силы смогут оседлать движение, вызванное тотальным политическим, экономическим и социальным крахом постсоветских режимов. Страшная нищета, вызванная развалом экономики, коррупцией, возникновением границ между бывшими советскими республиками ставит перед массами вопрос ребром — восстание или голодная смерть.
Как это уже было в соседней Киргизии, восстание началось отнюдь не в столице, а там где условия жизни были хуже всего — в Ферганской долине. Сначала навязанная советской бюрократией «хлопкизация» долины, разрушила уникальную экосистему этого древнего оазиса цивилизации. Затем ее раздел между Киргизией, Узбекистаном и Таджикистаном, разорвал хозяйственные связи. Были взорваны мосты соединяющие республики, а таможенники и пограничники начали сколачивать здесь немыслимые состояния. В отличии от Ташкента с его многонациональным рабочим классом, здесь на обломках индустрии, большинство населения оказалось привязано к крошечным наделам истощенной земли, обеспечивающим им жалкое пропитание.
Не удивительно, что под лозунгами объединения стран Средней Азии в единый халифат, подавления коррупции, через местное самоуправление и вооруженную милицию, большого успеха в агитации добились здесь исламисты. Как и в Иране, происходящие события показывают лишь одно — если коммунисты не могут организовать социальную революцию против капитализма, то протест неизбежно найдет другие пути. Более или менее радикальные — зависит от степени жесткости политического режима — в первую очередь.
Сейчас дехкане выполняют свою программу буржуазной революции. Захватывают и сжигают административные здания и таможни, восстанавливают разрушенные несколько лет назад мосты между странами. Несмотря на то, что Узбекистан, в отличии от своих соседей, имеет хорошо вооруженную и вполне боеспособную армию, видно, что далеко не все солдаты готовы стрелять в народ. Трудно поверить, что первый шаг мятежников — нападение на воинскую часть, насчитывающую более 500 солдат, был бы столь успешен — в противном случае. Конечно, кроме армии и милиции у Каримова, наверняка есть еще несколько козырей — вплоть до российской и китайской военной помощи, на ситуация в мире такова, что и эти армии далеко не так стабильны как хотелось бы их главнокомандующим.
Важно отметить, что Андижане мы видим совсем другую тактику, чем год назад в Ташкенте. Не терроризм, пусть даже направленный против ненавистным мздоимцев-милиционеров, а массовое движение, где вооруженные акции (захват тюрьмы, административных зданий), сопровождался массовыми митингами. По некоторым данным, Каримов использует созданную им информационную блокаду вокруг Ферганской долины, для того чтобы выпячивать террористическую деятельность боевиков и скрывать массовое движение. Но это можно скрыть в Андижане, но никак не в Ильичевске, на киргизской границе, где (с противоположного берега реки) мы можем видеть все признаки массового движения и самоорганизации масс.
То, что происходит сейчас лишь первая волна революции. Со скоростью цунами она летит к Ташкенту — ключевому городу Средней Азии. Однако, здесь она окажется в других условиях. Поддержит ли революцию рабочий класс? Если да, то окажется он в хвосте у крестьян и торговцев (а значит, скажем прямо, у исламистов) или поведет их за собой? Это важнейший вопрос, и ответ на него могут дать лишь узбекские коммунисты. Если революцию в Ташкенте возглавят они — пламя пролетарской революции охватит всю Среднюю Азию — нет — революция, скорее всего, потерпит поражение, или, что еще хуже в стране воцарится реакционный исламский режим.