Американский капитализм в девятнадцатом веке был исторически прогрессивен, и победа Севера стала базисом экономической экспансии и доминирования США в мировом масштабе. Эта победа расчистила почву для капиталистического предпринимательства и дала возможность горстке промышленников сосредоточить в своих руках гигантские тресты и монополий в 1890-х.
В то время как рабочий класс боролся и погибал в войне с рабством будущие монополисты обогащались за счет военных заказов. Первоначальные состояния Карнеги, Мелона, Армора, Голда, Рокфеллера, Фиска, Моргана, Кука, Стенфорда, Хилла и Хантингтона были сделаны именно в это время.
До 1860 года правительство Соединенных Штатов находилось в значительной степени в руках землевладельцев Юга. С 1865 года капиталистические олигархи Севера смогли отодвинуть их от власти.
Мораль этих людей хорошо видна из слов Вандербильда: «Закон! Зачем мне думать о законе? Разве у меня нет власти?» Да, Вандербильд и ему подобные имели власть, они до сих пор ее имеют. Триумф капитализма в США привел к беспрецедентному развитию производительных сил. Следствием этого стал резкий рост железных дорог: в 1860 было 30 000 миль железнодорожного полотна, в 1880 его стало в три раза больше — 90 000 миль, к 1930 их протяженность увеличилась до 260 000 миль. Прогресс был огромен, но его плодами могли воспользоваться не все.
В 1892 году Народная Партия отмечала в своей платформе:
«Плоды тяжелого труда миллионов нагло украдены, чтобы создать колоссальное богатство некоторых [...] Богатство должно принадлежать тем, кто создает его, и каждый доллар взятый из производства без эквивалента есть грабеж. Если кто-то не работает, то он не должен есть. [...] Мы считаем, что настало время, когда решается, будут ли железные дороги служить людям, или люди станут придатком железных дорог. [...]Транспортировка является средством обмена и есть общественная потребность, поэтому правительство должно использовать железные дороги в интересах всех людей. [...] Телеграф и телефон, а также почта, являются службой передачи информации, должны быть так же использованы правительством в интересах всех».
Рост экономической мощи США обозначал одновременно и рост власти Большого Бизнеса. К 1904 году «Стэндард Ойл» контролировала более 86% всего освещения страны. К 1890 году гигантские корпорации контролировали почти всю промышленность Америки. Алюминиевая компания производила 100% всего алюминия США. Компания «Форд» и автомобильная корпорация «Дженерал Моторс» вместе производили три из каждых четырех автомобилей. «Бэлл Телефон» владела тремя из пяти телефонных номеров в Соединенных Штатах. «Зингер» производил 75% швейных машин. И так далее
Огромная поляризация между Трудом и Капиталом, между богатыми и бедными, привела к обострению классовой борьбы в Соединенных Штатах. Прежде различие между богатыми и бедными было не слишком велико, так, что люди подобные Токвилю могли пренебрегать им. Но за прошедшие сто лет этот разрыв стал огромным.
Причины роста рабочего движения были хорошо поняты еще в XIX веке. Уильям Силвис, один из первых профсоюзных активистов, основал союз литейщиков и хотел присоединиться к Международному Товариществу Рабочих, организации в которой Маркс играл ключевую роль. Несмотря на значительное сопротивление, он выступал за принятие черных рабочих и женщин в профсоюз. Этот беззаветный защитник единства рабочего класса, противящийся любому делению рабочих, умер в возрасте 41 года в крайней бедности.
Попытки рабочих защитить себя от жадности предпринимателей были встречены жесточайшим сопротивлением. Как писал в ту пору один рабочий лидер: «против профсоюзных организаций были начаты яростные репрессии, людей помещали в черные списки». В ответ рабочие сформировали тайный союз — «Орден Рыцарей труда» — основанный в 1869 году в Филадельфии. «Рыцари труда» имели очень смелую программу, которая требовала восьмичасового рабочего дня, равную оплату женщин и мужчин, отмена принудительного и детского труда, создания общественных коммунальных служб и создания кооперативов. Ужасные условия труда и жестокость боссов иногда толкали рабочих на крайние меры. «Молли Магуирес» было тайным обществом ирландских иммигрантов шахтеров, которое боролось за улучшение условий работы в каменноугольных бассейнах штата Пенсильвания. Обвиненные в убийстве, 14 лидеров этой организации, были брошены в тюрьму и десять из них были впоследствии повешены в 1876 году. В ответ на рост рабочего движения боссы создали свой штурмовой отряд — Детективное Агентство Пинкертона, которое занялось запугиванием рабочих, срывом забастовок и наймом штрейкбрехеров. На стороне боссов находилось и вся сила государства.
Рабочих убивали, арестовывали, избивали за «преступные» попытки отстоять свои права. Действуя от имени государства в своих частных интересах, боссы железнодорожных и угольных компаний пытались задушить еще неокрепшие рабочие организации.
В 1892 году забастовка Объединенной Ассоциации Железа и Стали, а также Рабочих оловянной промышленности в Хомстеде, Пенсильвания, привела к смерти нескольких забастовщиков и агентов Пинкертона. Забастовка закончилась поражением рабочих, многие из них были уволены и не могли устроиться на работу по всей Пенсильвании. Два года спустя забастовка Американского Железнодорожного Профсоюза во главе с Юджином В. Дебсом против Пульман и Ко была побеждена при помощи судебных запретов и прибытия федеральных войск в район Чикаго. Дебс и его сторонники были брошены в тюрьму за нарушение решений суда, а профсоюз был разгромлен.
Мартиролог американских рабочих-борцов поистине бесконечен, наиболее известные из них Чикагские мученики 1886 года. Это событие дало миру Первое мая. Ирония истории в том, что в наши дни в США праздник «День Труда» празднуют в начале сентября, наиболее удаленное от 1 мая число. В последнее время этот день — 1 мая, рассматривается, как всего лишь 3 выходных дня, с питьем пива и пикниками. Профсоюзные марши в этот день были отменены, ради «приятного времяпровождения», чтобы приуменьшить важность 1 мая и перенесены на сентябрь. Таким путем американский правящий класс делает все возможное, чтобы заставить рабочий класс забыть свою собственную историю и традиции.
1 мая 1886 года Альберт Парсонс, руководитель чикагских «Рыцарей труда», вывел на демонстрацию 80 000 человек, которые прошли по улицам города, требуя восьмичасового рабочего дня. На следующий день к ним присоединились рабочие со всей страны, число бастующих достигло 350 000. 1 200 фабрик остановились, 70 000 рабочих бастовали только в Чикаго. 4 мая на митинг, на который собрались 2 500 рабочих, прибыло 180 полицейских во главе с чикагским начальником полиции. Он начал призывать митингующих разойтись, в это время взорвалась бомба, один полицейский был убит. Полиция открыла беспорядочный огонь, убив при этом семерых своих людей и четырех демонстрантов, около двухсот были ранены. Человека кинувшего бомбу так и не нашли.
Разумеется была развернута антикоммунистическая истерия («Коммунизм в Чикаго»), при том, что рабочие, всего-навсего, боролись за 8-часовой рабочий день. 21 июня 1886 года рабочие лидеры предстали перед судом, и их обвинили во взрыве бомбы. Суд изобиловал ложью и противоречиями, а государственный обвинитель обратился к присяжным с такими словами: «Обвините этих людей, пусть это будет примером, повесьте их, и Вы спасете наш строй».
Несмотря на то, что, лишь двое из обвиняемых присутствовали во время взрыва на митинге (Парсонс пошел в соседний бар перекусить), семеро из них были приговорены к смерти, а одному дали пятнадцать лет. Чикагские адвокаты подали аппеляцию и спустя несколько лет все они были помилованы губернатором Джон П. Альтгейдом, трое оставшихся в живых были выпущены на свободу (двоим из приговоренных к смерти виселицу ранее заменили пожизненным сроком). 11 сентября 1886 года четверо анархистских лидеров были повешены; Луис Линг совершил самоубийство перед казнью. Двести тысяч человек приняли участие в похоронной процессии, остановившей движение транспорта в нескольких городских кварталах.
По мере того как развивается экономический кризис, рабочие оказываются перед лицом необходимости вооружить себя программой, отвечающей их требованиям и стремлениям. При этом они должны возродить свои боевые традиции и в первую очередь традицию празднования 1 мая. Борьба в США за 8-ми часовой рабочий день в 1880-х годах стала причиной возникновения праздника 1 мая — как Международного Дня Солидарности Трудящихся. В 1884 году Конвент Федерации Организованных рабочих принял решение, ставшее путеводным маяком в борьбе рабочего класса: «восемь часов должны стать законной продолжительностью рабочего дня после 1 мая 1886 года». Это требование было принято рабочим движением, была создана «Лига Восьми часов», которая добилась существенных уступок у боссов и привела к удвоению численности профсоюзов.
Вскоре после чикагской трагедии мая 1886 года, 1 мая стало восприниматься как международный день рабочих, поэтому когда в 1889 году был основан II Интернационал, то на его первом Конгрессе было решено, что отныне каждый год 1 мая рабочие во всех странах будут бастовать и выходить на демонстрации. 1 мая 1890 года, рабочие всей Европы провели забастовки и демонстрации: 100-тысячная демонстрация в Барселоне, 120 000 в Стокгольме, 8 000 в Варшаве, в тоже время, тысячи рабочих в Австро-Венгрии не смогли выйти на улицы, так как там демонстрации были запрещены. Забастовки прошли повсюду в Италии и Франции. Десять рабочих были убиты на севере Франции. Как отмечал лидер австрийских социал-демократов Адлер: «Широкие слои рабочего класса к которым мы раньше не имели подхода были разбужены от своего сна». В Англии и Германии огромные демонстрации продолжались и на следующий день после 1 мая. Важность этих событий была отмечена Фридрихом Энгельсом, тяжело переживавшим длительный период застоя в британском рабочем движении после чартистских выступлений 1840-х годов. Он с энтузиазмом описывал выступления рабочих 1 мая в Англии: «колонна из более чем 100 000 рабочих прошла 4-го мая 1890 года, тем самым английский рабочий класс соединился с большой международной армией рабочих, его длительный зимний сон, наконец, закончен. Внуки старых чартистов выступают на линию фронта». И все же надо помнить, что, эта великая традиция международного рабочего движения «made in the USA».
Рост американского капитализма как мировой силы в последние десятилетия XIX века был отмечен быстрым ростом производительных сил, индустриальным бумом и высокими прибылями, которые позволили слою квалифицированных рабочих добиться некоторых уступок. Именно эта «рабочая аристократия» сформировала основные виды профсоюзного движения, которое символизирует АФТ. В 1881 году шесть главных профсоюзов: печатники, металлурги, рабочие табачной промышленности, плотники и стеклодувы, вместе с другими группами основали Федерацию ремесленных и профессиональных организаций (FOTLU) во главе с Сэмюэлем Гомперсом и Адольфом Штрассером.
Насчитывая всего 45 тысяч членов они первоначально оставались в тени «Рыцарей труда». Но на базисе быстро растущей экономики они стали завоевывать все больше авторитета среди рабочих. В 1880-х тенденции «практического профсоюзного движения» или «чистого и простого юнионизма» стали поглощать «Рыцарей труда», у которых к 1890 осталось только 100 000 членов. АФТ — была наиболее сильна именно в вышеупомянутых отраслях. Она начала с количества 138 000 членов в 1886 году и в последующие двенадцать лет это число выросла в два раза. Сэмюэль Гомперс был избран ее первым президентом ей и руководил вплоть до своей смерти в 1924 году.
Рост так называемого «чистого и простого» профсоюзного движения не было каким-то казусом, а вытекал из материальных условий того времени. Это было следствием привилегированного положения американского капитализма, именно тогда бросившего вызов Британии — главной индустриальной державе начала 20-го века, поэтому он мог пойти на уступки рабочей аристократии. Подобная ситуация так же привела к национально-реформистскому перерождению рабочих организаций и социал-демократических партий в Англии, Франции и Германии в период до 1914 года. С 1900 по 1904 год АФТ выросла с полумиллиона до полутора миллионов, а после и до двух миллионов членов перед Первой Мировой войной. После войны ее членство быстро увеличилось до четырех миллионов к 1920 году. В это время от 70 до 80% всех юнионизированных рабочих США входило в АФТ.
Однако, мощный рост силы профсоюзов сопровождался процессом бюрократического перерождения их руководства. Его линия сводилась к классовому соглашательству и де-политизации, с тех пор АФТ хорошо известен как желтый профсоюз. Лидеры подобные Джомперс и Мейни приспособились к капитализму, проповедуя единство интересов капиталистов и рабочих. А ведь это то же самое, что говорить о единстве интересов лошади и всадника. Тем временем большинство американских рабочих оставались неорганизованными и подвергались жесткому угнетению и эксплуатации.
Но несмотря на политику классового сотрудничества, проводимую руководством АФТ, боссы с тревогой смотрели на рост профсоюзного движения. Карол Дагерти пишет в своей книге «Трудовые конфликты в американской промышленности»: «Большинство крупных [предпринимателей] полагали, что профсоюзное движение становится слишком сильным и опасались дальнейшего вторжения профсоюзов в их контроль над промышленностью, так, что они решили разорвать прежние договоренности, и с 1912 года и до Первой Мировой войны, началось сильное наступление на профсоюзы... Научная организация труда и системы повышения 'эффективности' были введены на многих заводах, что привело к замешательству во многих профсоюзах, объединявших квалифицированных рабочих. Анти-профсоюзная тактика капиталистов была разнообразна. Были созданы 'комитеты бдительности' и комитеты граждан. Суды почти постоянно оправдывало все анти-профсоюзные действия предпринимателей. В результате всего этого членство в АФТ сначала немного уменьшилось, но затем снова стало расти, правда, не так быстро как до 1902 года».
Это вечное противоречие реформистской политики руководства — она приводит к результатам прямо противоположным ожидаемым. Компромиссы, на которые идет руководство всегда ведет к укреплению одной стороны — капиталистов.
Если Вы когда-либо были в Москве и прогуливались около Кремлевской стены, то вы могли видеть среди находящихся там могил известных российских революционеров могилы двух выдающихся американцев — «Большого» Билла Хейвуда и Джона Рида, известного писателя и журналиста, которому был посвящен кинофильм «Красный» (Reds).
Джон Рид, который был активистом американского рабочего и социалистического движения перед Первой Мировой войной больше всего известен как автор великолепной книги о Российской Революции — «Десять дней которые потрясли мир», которую сам Ленин считал одной из лучших книг о Революции. После монументальной работы Троцкого «История Русской Революции» — это лучшая книга, которую можно было найти на эту тему.
Но Джон Рид не был каким-то исключительным явлением. В бурные годы перед и после Первой Мировой войны рабочее движение в США было крайне живо и ярко. Это было время гигантов — подобных Юджину Дебс, «великому старцу» американского рабочего движения. Родившийся в Индиане Дебс покинул родительский дом в 14 лет и работал в железнодорожных мастерских. Работая машинистом, он стал одним из активистов рабочего движения и был избран президентом Американского Профсоюза Железнодорожников в 1893 году.
Его участие в забастовке против компании Пульман привело его к шестимесячному тюремному заключению в 1895 году. В 1898 году он вступил в Социалистическую партию; пять раз с 1900 по 1920 годы он был кандидатом в президенты. В 1905 году он стал одним из создателей Индустриальных Рабочих Мира (IWW). В 1918 году Дебс был обвинен в подстрекательстве к мятежу на основании «Закона о шпионаже» 1917 года, так, что свою последнюю предвыборную компанию ему пришлось проводить из тюремной камеры, и несмотря на это он смог набрать 915 000 голосов в 1921 году.
Наиболее важным эпизодом этого периода стало формирование IWW. В 1905 году горстка радикальных политиков и рабочих активистов собрались в Чикаго. Эта группа, главную роль в которой играли «Большой» Билл Хейвуд, представлявший Западную Федерацию Шахтеров, и Юджином В. Дебс от Социалистической партии, стремилась разжечь огонь, способный охватить всю страну и снести злую несправедливую систему, не оставив от нее и камня на камне.
В начале 1900-х быстро росло серийное товарное производство. Большинство рабочих занятых в этих отраслях испытывало недостаток профсоюзной организованности. АФТ не интересовалась такими рабочими, утверждая, что все попытки организовать их обречены на провал. Эти взгляды были вскоре опровергнуты одним из самых боевых и успешных рабочих движений в истории. Индустриальные Рабочие Мира (IWW), известные также как Wobblies («Шатуны»), стали самым радикальным и боевым движением в истории американского рабочего класса.
IWW придерживался очень боевой тактики в предвоенные годы. Под руководством таких гигантов как Джо Хилл и «Большой» Билл Хейвуд, «Шатуны» росли, организуя те слои рабочего класса, которые не были до этого организованы вовсе. Они были свободны от реформистского влияния и профессиональной узости интересов, ввязываясь в классовую борьбу с энтузиазмом и воодушевлением.
Только что оправданный от ложного обвинения в убийстве в штате Айдахо, Билл Хейвуд вскоре стал мотором IWW. Придя к выводу, что Западная Федерация Шахтеров не достаточно полно представляет всех рабочих, стремясь объединить всех рабочих в одном большом профсоюзе и поставить его во главе рабочего движения, Хейвуд ввязался в беспрецедентную схватку с буржуазной властью.
Идеи лежавшие в основе идеологии IWW были специфической и причудливой смесью анархо-синдикализма и марксизма. При своем зарождение в 1905 году, она приняла преамбулу в которой было твердо заявлено о роли классовой борьбы: «Рабочий класс и капиталисты не имеют ничего общего. Не может быть никакого мира между ними, пока существует голод и нищета, для миллионов рабочих и роскошь для тех немногих, кто составляет привилегированный класс».
«Между этими двумя классами будет идти борьба, пока все труженики не объединяться в политической, также как и в промышленной области вместе, по производственному признаку в экономическую организацию рабочего класса, не связанную с той или иной партией».
IWW объявлял войну узко профессиональному движению в лице АФТ: «Быстрая концентрация богатства и сосредоточение управления отраслей промышленности во все меньшем количестве капиталистов делает профсоюзы неспособными справиться с постоянно растущей властью класса предпринимателей, потому, что профсоюзы способствуют сохранению существующего порядка вещей, который создает разъединению рабочих в по отраслям, тем самым не давая им возможности успешно бороться за повышение заработной платы».
В противовес этому IWW собирался бороться за единое профсоюзное движение под лозунгом Одного Большого профсоюза. Следуя этой цели, несмотря на некоторые искажения свойственные анархо-синдикализму, они придерживались боевой классовой политики.
В 1908 году они приняли другую преамбулу, которая заканчивалась призывом уничтожить капитализм: «Вместо консервативного лозунга ”справедливая оплата за работу!”, мы должны написать на нашем знамени революционный лозунг ”Отмена системы наемного труда!”. Историческая миссия рабочего класса — покончить с капитализмом. Промышленная армия должна быть организована не только для ежедневной борьбы с капиталистами, но также и для поддержания производства после уничтожения капитализма. Организуясь на производстве — мы формируем структуру нового общества в рамках старого».
И действительно, организация рабочего движения в США или в любой другой стране — по своей сути, лищь эмбрион нового общества, который только зародился и медленно растет внутри старого общества. Именно поэтому капиталисты проявляют такую ожесточенную враждебность к профсоюзам и пытаются их уничтожить, тем или иным способом, помешать любым попыткам рабочих выступить в защиту своих классовых интересов
IWW объединивший в своих рядах наиболее решительные и революционные элементы американского рабочего класса, провел ряд решительных забастовок перед самой Первой Мировой войной, и именно на него обрушились самые жестокие репрессии государственной машины. Среди других массовых акций они организовали успешную забастовку текстильных рабочих в Лоренсе, штат Массачусетс в 1912 году.
«Шатуны» использовали различное оружие в своей борьбе против капитала, включая искусство, поэзию и музыку. Один из участников забастовки в Лоренсе отмечал: «Это была первая забастовка, из виденных мною, в ходе которой рабочие пели. Я никогда не забуду внезапный разноязыкий хор, когда, во время забастовки, зазвучала песня. Пели не только на собраниях, но и на улицах и столовых. Я видел как группа женщин, чистящих картофель, внезапно запела Интернационал. Они пели множество песен, зачастую мелодии, которых были просто переделкой широко известных: „Песня Восьмичасового рабочего дня”, „Знамя рабочей силы”, „Песня Рабочих”, „Должны ли владельцы управлять нами?« Но особняком и вне конкуренции стаял Интернационал». (Рей Станнард Бакер, Май 1912 .)
IWW также использовал сатиру — сильное оружие пролетариата, особенно важное в такой стране как США. Вот замечательный пример:
"Один противник профсоюзов пришел в мясную лавку купить телячью голову. Когда мясник начал заворачивать голову, клиент вдруг увидел в на ней печать профсоюза.
— Это голова профсоюзного теленка? — спросил он.
— Да, сэр — ответил мясник.
— Я противник профсоюзов и не хочу профсоюзного мяса. — заявил покупатель.
— Хорошо, я принесу Вам другое, не профсоюзное. — ответил продавец, уходя в соседнюю комнату. Он вернулся, спустя несколько минут, и положил на прилавок ту же голову.
— Теперь она в порядке — сказал он.
— Что Вы с ней сделали? — спросил покупатель.
— Я только убрал из нее все мозги!"
«Если завтра я улечу на Марс, то и там немедленно начну организовывать рабочих, строящих марсианские каналы, в IWW, и мы с ними будем разучивать хорошие старые песни и петь их как можно громче, чтобы астрономы на Земле, раз и на всегда, получили доказательство жизни на Марсе..., я не делал ничего кроме как пытался сделать нашу Землю немного лучше для класса трудящихся, и я нахожу большое удовольствие от того, что за всю свою жизнь не обманул никого: ни мужчину, ни женщину, ни ребенка». (Джо Хилл письмо редактору «Солидарности» Бену Виллиамсу, 9 октября 1915 .)
19 ноября 1915 года, 33 летний автор этих строк был казнен во дворе тюрьмы штата Юта, по обвинению в убийстве. Так оборвалась жизнь одного из наиболее выдающихся борцов за права американских рабочих — Джо Хилла. Джо Хилл родился в Швеции в городе Хальве 7 октября 1879 года, также он был известен как Джозеф Хильстрем и Джоул Хеглунд. Джо Хилл стал американским рабочим поэтом — певцом и мучеником, после того как он иммигрировал в Америку в 1902 году. Его наивный идеализм был вскоре разрушен, когда он увидел условия жизни и степень эксплуатации рабочих-иммигрантов в Америке.
Он стал странствующим чернорабочим, работал в шахтах, на лесопилках и так далее. Ему даже пришлось бродяжничать, путешествуя на товарных составах. Он присоединился к IWW в 1910 году и стал революционным бардом. Джо Хилл был автором множества песен, которые печатались в изданиях IWW. Эти песни основывались на его личном опыте и были близки большинству рабочих. Его наиболее известные песни: «Девочка мятежница», «Проповедник и раб», «Касси Джонс», стали широко известными во всем мире, они часто звучали на рабочих собраниях и демонстрациях и во время забастовок. Эти песни не были написаны ради развлечения. Они стали оружием в борьбе.
Джо Хилл приехал в Юту в 1913 году и нанялся на шахту в Парк-Сити, жил он вместе с иммигрантами из Швеции. В 1914 году его обвинили в убийстве в Солт-Лейк-Сити Джона А. Моррисона. В мире началась копания за отмену приговора Джону Хиллу. Сторонники Джона утверждали, что промышленники Запада, особенно медные Боссы штата Юта, сговорились убить его. До сих пор точно не известно, что же, все таки, произошло. Боссы использовали свою обычную манеру грязных методов против рабочего движения, избегая действовать в открытую.
Что является несомненным — то, что отношение на Западе и особенно в штате Юта было враждебно IWW и Джо Хиллу, и суд не был справедлив. Согласно сегодняшним американским законам Джо Хилл не был бы казнен, лишь на основании свидетельских показаний. Даже президент Вудро Вильсон дважды пытался предотвратить казнь, но это не помогло и Хилл был казнен 19 ноября 1915 года. После своей смерти, он стал народным героем и рабочим мучеником, символом американской, революционной традиции. Его последними словами были: «Не надо плакать, организуйтесь!», став сплачивающим рабочих призывом. Мало есть документов в мировой литературе, подобных прощальному письму Джо Хилла, написанное им в ожидание казни:
Мне будет так легко решать,
Ведь там и нечего решать.
Напрасен ваш тяжелый вздох,
Не остановит глыбу мох.
А тело? Мог бы выбирать,
Хотел бы я свой тлен собрать,
И пусть веселый бриз несет,
Меня в луга где мак цветет.
И может быть цветов остовы,
Вдруг обратятся к жизни снова.
Мне больше ничего не надо.
И будьте счастлива вы все.
В последние годы многие пытались отобразить жизнь Хилла в романах, биографиях, песнях, спектаклях и фильмах. Песня Альфреда Хэйеса и Эрла Робинсона — «Я мечтал вчера вечером, что встречаюсь с Джо Хиллом», стала американской народной песней самого высоко качества. Сегодня песни Джо Хилла — бродячего барда, классового борца и мученика американского рабочего движения, известны и любимы во всем мире.
Джо Хилл доказал, что музыка и поэзия могут стать мощным оружием в классовой борьбе, но он был не один, можно вспомнить, например, Вуди Гатри. Бродягу любителя пыльных дорог, создавшего новый жанр радикальной народной песни, которая соединила в себе лучшие традиции песен американского Запада с революционной классовой традицией. Певец рабочего класса, один из самых больших американских поэтов-песенников, он и сегодня продолжает оказывать влияние на музыкантов, особенно на поэтов-песенников вроде Боба Дилана. Хотя большинство американцев и знает песню «Эта Земля — Ваша Земля», но не многие помнят, что это социалистическая песня, а ведь в ней говорится: «эта Земля, создана для Вас и для меня!»
Это позор, что многие молодые американцы сегодня не знают, что существовала великая левая традиция в американской культуре, начавшаяся с Джека Лондона, который был преданным и активным социалистом. Джек Лондон на пике своей славы был самым высокооплачиваемым и наиболее популярным из всех живших в то время писателей. Он стал широко известен как автор романов о дикой природе: «Белый Клык» и «Зов предков», которые до сих пор с интересом читаются молодежью. Но многие ли сегодня читали его вдохновляющие эссе: «Классовая Война», «Революция», «Как я стал социалистом», очень любопытно автобиографическое эссе: «Что означает для меня жизнь»:
«Так я вернулся к рабочему классу, из которого я вышел и к которому принадлежал. Я не хочу больше лезть вверх. Верхние этажи, лежащие надо мной, не интересуют меня. Меня интересует фундамент. Вместе с людьми труда, с ломом в руке, плечо к плечу с интеллектуалами, идеалистами и сознательными тружениками, мы раскачиваем рычагами огромное здание. Однажды, когда мы сможет найти еще несколько несколько рук и ломов, мы свалим его, вместе со всей его гнилой жизнью и непогребенными мертвецами. Его чудовищный эгоизм и отупевший материализм. Потом мы вычистим подвал и будем строить новое жилье для человечества. В нем не будет этажей с фешенебельными комнатами, но все помещения будут хорошо освещены и проветрены, и сам воздух будет чист, благороден и живителен.»
«Таковы мои виды на будущее. Я думаю о времени когда человек сможет думать о более достойном и высоком, чем просто о наполнении желудка, когда люди будут действию исходя из иных, более высоких побуждений. Я сохраняю свою веру в благородство и величие человека. Я уверен, что духовная сила и бескорыстность победят ненастную жадность сегодняшнего дня. И как и раньше я верю в рабочий класс. Как говорят французы: ``На лестнице времени громко звучат деревянные сабо, а не лакированные туфли”.»
Одна из самых замечательных работ Джека Лондона — его роман «Железная Пята», которым восхищались и Ленин, и Троцкий. В нем он предсказал подъем фашизма и изобразил героическую борьбу американских рабочих за социализм, причем задолго до Русской Революции и прихода к власти Гитлера. История показала правдивость его предвидения.
«В процессе чтения», — отметил Троцкий в своем предисловии: «читатель не верит собственным глазам: видя точную копию фашизма, его экономики, его правительственной системы, его политической психологии! Невероятно, но факт: в 1907 году Джек Лондон уже предвидел и описал фашистский режим как неизбежный результат поражения пролетарской революции. Независимо от наличия в романе ряда ошибок, мы не можем сдержать восхищение перед мощной интуицией революционного художника».
Джон Стейнбек, стал известен как автор романов изобразивших жизнь и борьбу простых американских рабочих во время Большой Депрессии: «Гроздья гнева», «Мыши и люди», «Цеха консервного завода». «Гроздья гнева» были изданы в 1939 году, когда Америка все еще не оправилась от Большой Депрессии и миллионы рабочих все еще жили в страшной бедности. Гневное описание Джоном Стейнбеком голодной и бесправной жизни рабочих, а так же их борьбы за свое человеческое достоинство, принесло ему Пулитцеровскую премию в 1940 году. В этом романе Стейнбек ярко описывает жестокость крупных корпораций, использовавших бульдозеры, для того чтобы снести дома и огороды, которые долгие годы были надеждой и опорой для простых людей. Мужчины, женщины и дети были внезапно выселены, превратившись из мелких фермеров в нищих бродяг.
Наиболее замечательная вещь в этом романе состоит в том, что, кажется, что массы описаны изнутри, а не со стороны.
Автор в сумел выразить в словах самые сокровенные мысли, чувства и стремления людей. Так, например, они смотрят на полицию:
««Ну, а понятой что?», — спросил Хастон. Понятой прямо остервенел. Говорит: «Вся смута от этой красной сволочи. Ну-ка, пойдем со мной». Забрал голубчика, и дали ему два месяца тюрьмы за бродяжничество. «Ну а если бы у него была работа?», — спросил Тимоти Уоллес. Толстяк рассмеялся. «На этот счет мы ученые»,— ответил он. Теперь мы знаем: кого полисмен невзлюбит, тот и бродяга. Потому они и точат зубы на наш лагерь. Сюда полисменам вход заказан. Здесь Соединенные Штаты, а не Калифорния.»
«Они наш дух хотят сломить. Им нужно, чтобы мы им пятки лизали, ползали, как побитая сука. Они хотят раздавить нас. Ей-богу, ма, до того дошло, что если не изобьешь эту сволочь, так порядочным человеком себя не считаешь. А им нужно, чтобы мы и думать забыли о своей порядочности.»
Есть множество крупных американских социалистических романов. Роман Эптона Синклера «Джунгли» являющийся яркой картиной условий работы на скотобойнях Америки, заканчивается бескомпромиссно социалистическим выводом, осуждением корней капитализма который некоторые до сих пор считают хорошей системой:
«На бойнях всегда было холодно; рабочие работали всю зиму в помещениях, в которых не было дверей. В здании было совсем немного теплых мест, исключая комнаты где готовилась еда, но люди которые работали там рисковали больше всех, потому что всякий раз когда они были должны пройти к другой комнате, они были должны пройти через ледяные коридоры, и иногда выше талии на них не было ничего кроме сорочки без рукавов. На бойне вас могло окатить кровью и она замерзала прямо на глазах, если же вы прислонялись к столбу, то запросто могли примерзнуть к нему, и просто коснувшись своего ножа, вы моги лишиться куска кожи. Люди обвязывали свои ноги газетами и старой мешковиной, в нее впитывалась кровь и замерзала там, и так раз за разом, пока к ночи человек не оказывался стоящим на больших глыбах размером с ноги слона. Время от времени, когда не видят боссы, вы могли увидеть как они погружают свои ноги в парящую тушу или стремительно бегут через всю комнату к струе горячей воды. Самое страшное, что почти все из них — все те, кто использовали ножи — не могли носить перчатки, и их руки были окоченевшими, белыми от мороза, и тут уж, конечно, не далеко до несчастного случая. Также воздух был насыщен паром от горячей воды и крови, так, что ничего не видно на пять футов вперед, и тогда, учитывая какой темп работы поддерживался на бойнях и, то как были остры ножи мясников, не слишком удивительно то сколько народу вырезали здесь как рогатый скот.»
Еще один великий американский писатель Джон Пассос, который написал такие литературные шедевры, как: «42-я параллель», «1919», и «Большие Деньги». Второй из этих романов отражает с необычайной живостью характер и атмосферу периода последующего за Российской Революцией. Эта экстраординарная работа, в которой объединены газетные заголовки и телеграфные сообщения, реальные события того времени и вымышленные истории, которые живо передают аромат времени. Вот только два примера.
Печально известно Версальское Соглашение, подписанное после поражения Германии в 1919 году, навязанное ей США, Англией и Францией. Это был пример циничной политики и грабежа империалистов. С мастерством художника, Дос Пассос передает сущность махинаций победителей и лицемерия цивилизованных, христианских руководителей:
«Клемансо, Ллойд Джордж, Вудро Вильсон. Три старых человека тасовали колоду, раздавали карты: Рейнскую провинцию, Данциг, Польский коридор, Рур, Самоопределение малых народностей, Саарский бассейн, Лигу Наций, Мандаты, Месопотамию, Свободу морей, Трансиорданию, Шандунь, Фиуме и остров Яп, пулеметный огонь и пожары, голод, вошь, холеру, тиф; нефть была козырем.»
«28 июня Версальский договор был готов, и Вильсону пришлось ехать домой и объяснять политиканам, которые тем временем подкапывались под него в сенате и палате, и трезвому общественному мнению, и богу своих отцов, как он позволил себя обойти и в какой степени ему удалось спасти мир для демократии и Новой свободы.»
В Германии ли 1919 года или Ираке 2002, дипломаты никогда не признают, что их действия диктуются грубыми экономическими интересами («нефть — вот их козырь»), а утверждают, что их интересы всегда чисты и благородны («создание условий для демократии»). И так же как чудовищный Версальский сговор, который как предполагалось, установит вечный мир, сделал мир более опасным и нестабильным. Он подготовил Вторую Мировую войну, а также все нынешние войны проводимые США в Афганистане и Ираке, каждый раз когда империалисты говорят о «вечном мире», мир становится более хрупким, чем прежде.
Дж. Буш также пылко верит в бога, как и его отец, который много молился во время бомбежек иракских городов, приведшей к голоду, болезням и гибели миллионов людей. И снова, как и раньше за ширмой благородной риторики, стоит нефть, — которая до сих пор остается козырной картой.
Описание классовой борьбы в США в бурные годы после Первой Мировой войны, написаны бескомпромиссно и реалистично. Это были годы, когда боссы и правительство, опасаясь влияния Российской Революции на американский рабочий класс, обратились к репрессивным методам и законам Линча, чтобы сокрушить рабочее движение. История зверского линчевания ветерана войны Уэсли Эверетта — один из волнующих эпизодов книги.
"В День перемирия было ветрено и холодно, туман наползал с Пьюджет-Саунда и сочился по темным сосновым ветвям и по ярким витринам города. На демонстрации Уоррен О.Гримм вел отряд Сентрейлии. Демобилизованные солдаты были в военной форме. Когда колонна демонстрантов прошла мимо помещения союза не останавливаясь, лесорубы, находившиеся внутри, облегченно вздохнули, но на обратном пути колонна остановилась у союза. Кто-то сунул палец в рот и свистнул. Кто-то крикнул:
— Вперед... Бей их, ребята! Они ринулись в помещение союза. Трое проломили дверь. Кто-то выстрелил. Винтовки загремели на холмах за городом, отозвались у входа в зал. Гримм и один бывший солдат были ранены. Колонна разваливалась, но люди, вооруженные винтовками, построились вновь и взяли помещение союза приступом. В старом леднике они нашли двух-трех невооруженных людей, на площадке лестницы — мальчика в военной форме, поднявшего руки над головой. Уэсли Эверест расстрелял полную обойму, бросил винтовку и побежал. Он пробился через толпу, запрудившую выход из зала, задержал ее револьвером, перепрыгнул через забор, побежал по аллее и скрылся в переулке. Толпа кинулась за ним. Преследователи бросили веревку, приготовленную для линчевания Бритта Смита, секретаря ИРМ. Уэсли Эверест отвлек толпу, и это спасло Бритта Смита от суда Линча. Несколько раз останавливаясь и задерживая толпу выстрелами, Уэсли Эверест добежал до реки и стал переходить ее в брод. Зайдя по пояс, он остановился и обернулся. Уэсли Эверест обернулся и со странной, тихой улыбкой поглядел на толпу. Он потерял шапку, и с его волос струились капли воды и пота. Толпа двинулась брать его.
— Стойте, — закричал он, — если среди вас есть полицейские, я дам себя арестовать. Они ринулись на него. Он четыре раза выстрелил с бедра, потом револьвер дал осечку. Он еще раз взвел курок и, спокойно прицелившись, застрелил ближайшего из нападавших. Это был Дейл Хеббард, тоже бывший солдат, племянник одного из крупнейших лесопромышленников Сентрейлии. Потом он отшвырнул револьвер и стал драться врукопашную. Толпа одолела его. Кто-то выбил ему зубы прикладом дробовика. Еще кто-то достал веревку, и его стали вешать. Какая-то женщина протолкалась к нему и сняла петлю с его шеи.
— У вас не хватает духа повесить человека днем, — сказал Уэсли Эверест. Его отвели в тюрьму и бросили на пол камеры. Тем временем прочие лесорубы были подвергнуты пыткам. Ночью в городе потух свет.
Толпа разнесла тюремные ворота.
— Не стреляйте, ребята, вот тот, кто вам нужен, — сказал надзиратель. Уэсли Эверест встретил их стоя. — Скажите ребятам, что я сделал все что мог, — шепнул он узникам соседних камер. В закрытом автомобиле его повезли к мосту через реку Чихелис. Покуда Уэсли Эверест лежал на полу автомобиля, один сентрейлийский делец отрезал ему бритвой половые органы. Уэсли Эверест громко закричал от боли. Кто-то вспоминает, что через некоторое время он прошептал:
— Ради бога, люди, застрелите меня... не мучьте меня. Потом его повесили при свете автомобильных фар на стропилах моста. Следователю, производившему дознание, все это дело показалось забавнейшей шуткой. Он донес, что Уэсли Эверест скрылся из тюрьмы, добежал до моста через реку Чихелис, надел себе на шею петлю и спрыгнул в воду, увидев, что веревка слишком коротка, он вскарабкался обратно на мост и укрепил на стропилах другую, более длинную, опять спрыгнул вниз, сломал себе шею и всадил в себя множество пуль. Изуродованный труп уложили в ящик и зарыли. Никто не знает, где зарыто тело Уэсли Эвереста, а те шесть лесорубов, которых поймали, погребены в тюремных стенах Уолла-Уолла.
Так называемые «золотые двадцатые» со своим бумом были похожи на бум 1990-х, который только что завершился на наших глазах. Производство в то время подскочило на головокружительную высоту, фондовая биржа устремилась вверх. 1 сентября 1929, с удовлетворением отмечая снижение числа забастовок с 3789 в 1916 году до 629 в 1928 году, боссы АФТ на встрече с президентом Уильямом Грином, утверждали, что: «переговоры между предпринимателями и профсоюзами об условиях труда близки к завершению». Фактически, бум 20-х, подобно всякому буму при капитализме, был основан на сверхэксплуатации рабочего класса.
Рабочие в отраслях промышленности массового производства — сталь, авто, химическая, текстиль, нефтяная и т.д. — были не организованы, раздроблены и отданы на милость предпринимателей. Они были лишены всех прав и подвергнуты небывалой эксплуатации.
Эти годы были годами яростной классовой борьбы в США. Как вспоминал Арт Преис в своей книге «Гигантский Шаг трудящихся»: «Почти все пикеты были разогнаны небывалым насилием полиции, агентами и вооруженными профессиональными штрейкбрехерами». Массовые демонстрации безработных, организованных Коммунистической партией были разогнаны полицией, многие демонстранты были брошены в тюрьму, ранены или убиты.
7 марта 1932 года демонстрация безработных, которые требовали работу на заводах Форда, была расстреляна из пулеметов, погибло четыре человека и множество были ранены. По распоряжению президента, генерал Дуглас Макартур, , напал на демонстрацию из 25 000 безработных ветеранов войны и их семей, разогнав ее слезоточивым газом, орудийным огнем и штыками.
Такие «инциденты» были обычными в 1930-х — даже во время «Нового курса» Рузвельта. В 1937, например, десять человек были убиты и 80 были ранены во время столкновений с полицией членов Оргкомитета Рабочих сталелитейной промышленности на заводе «Republican Steel Co», в Южном Чикаго.
После грандиозного краха 1929 года, боссы начали дикое снижение заработной платы. АФТ не отвечал, надеялись договориться без борьбы. Они надеялись достичь «джентельменское соглашение» между профсоюзами и боссами. Но в результате профсоюзы пошли на уступки, а боссы не потеряли ничего. В июне-июле 1930 года, 60 корпораций объявили снижение заработной платы, при отсутствии со стороны АФТ сопротивления. Результатом стало снижение численности профсоюза. К 1931 АФТ терял 7 000 человек в неделю, что привело к снижению ее численности с 4 029 000 в 1920 до 2 127 000 в 1933 году.
Это стало надгробной надписью на вере в «реалистическую» политику и «чистое и простое» профсоюзное движение. Однако, некоторые профсоюзы из АФТ создали Комитет Промышленных Организаций (КПП), для организации неорганизованных отраслей промышленности. Это организация имела большое влияние в производстве каучука, стали и автомобилестроение. Внутренняя дискуссия по вопросу организации этих отраслей промышленности продолжилась и в 1938 году, АФТ изгнал профсоюзы, сформировавшие КПП. Изгнанные профсоюзы создали собственную федерацию и избрали Джон Л. Льюиса первым президентом организации.
Формирование КПП стало огромным шагом вперед рабочего движения. Внезапно ранее неорганизованные смогли организоваться. Надо помнить, что именно троцкисты — особенно в Миннеаполисе — помогли организовать водителей на забастовку и создания КПП. Люди подобные Фаррелу Доббсу играли ключевую роль, это было тем более, экстраординарно, что раньше он поддерживал Республиканцев. Но в результате классовой борьбы он прямо перешел от Республиканцев на сторону Революции. Эта характерная детального того, как резко меняется ситуация.
Большинство людей полагают, что захват фабрик изобретение французских рабочих в 30-е годы. Но это не так! Американские рабочие в начале 30-х развили мощное движение, известное в США как сидячие забастовки. Рабочие приходили на завод и отказывались работать, оставаясь на своих рабочих местах. Первая такая успешная сидячая забастовка произошла в Кремне, штат Мичиган в 1937 году, когда Объединение Рабочих автомобильной промышленности на фабрике «Дженерал Моторс» остановили производство.
Это метод доказал свою эффективность, оспаривался управленцами и некоторыми профсоюзными руководителями. Первая большая сидячая забастовка Объединения Рабочих резиновой промышленности (КПП) смогла добиться победы против «Гудеар». Но не каждая забастовка заканчивалась победой. Пятинедельная забастовка сталелитейщиков потерпела поражение.
Традиции КПП в его ранние годы — должны стать образцом для молодых американцев. Они были очень плохо отображены в большом голливудском кинофильме Хоффа, и намного более правдиво в менее известном фильме «Кулак» — единственном, приличном фильме, в котором снимался Сильвестр Сталлоне. Главное, что необходимо помнить, это то, что это не древняя история.
Классовая борьба не прекратилась после 30-х годов, а продолжалась с приливами и отливами, все последующие годы. Американские рабочие всегда имели хорошую профсоюзную традицию, число забастовок после Второй Мировой войны росло. С 1936 по 1955, в США произошло 78 798 забастовок, в которых приняло участие 42 366 000 человек. Цифры были следующие:
| Год | Число забастовок | Количество бастующих |
|---|---|---|
| 1923-32 | 9 658 | 3 952 000 |
| 1936-45 | 35 519 | 15 856 000 |
| 1946-55 | 43 279 | 26 510 000 |
В 1949 произошли крупные забастовки в угольной и стальной отраслях промышленности; 1952 был годом шахтерских и металлургических забастовок; в 1959, стал годом 116-ти дневной, стальной забастовки, самой крупной забастовки за всю историю США. Чтобы сломать воинственность профсоюзов, боссы и правительство представило анти-профсоюзный Акт Тафта-Хартли (Taft-Hartley) в 1947.
Большой бизнес и его государство были и остаются врагами профсоюзного движения. Хоть профсоюзы ныне и не находятся под запретом, государство не смущаясь вводит анти-профсоюзные законы, чтобы услужить боссам. Механизм препятствующий появлению «угрозы национальным интересам» созданный Актом Тафта-Хартли 23 раза применялся президентами с 1947 по 1963 год.
Это — не древняя история. Закон Тафта-Хартли действует и поныне и все еще используется для подавления профсоюзов. Президент Рональд Рейган подавил забастовку авиадиспетчеров, запретив их профсоюз, Профессиональную Ассоциацию Диспетчеров Воздушного транспорта, и 13 000 диспетчеров были принуждены к возобновлению работы. Впоследствии 400 000 членов профсоюза участвовали в самом большом трудовом конфликте в Американской истории, которая была поддержана в Вашингтоне противниками политики Рейгана. Джордж Буш использовал этот же закон против Longshoremen.
Кроме того, существуют и другие законы, которые создают юридические препоны для того чтобы помешать рабочим бороться за свои права и бастовать. В войне между Трудом и Капиталом, государство — не беспристрастный арбитр, теперь еще больше чем раньше! Борьба за права профсоюзов, против несправедливых анти-профсоюзных законов — насущная потребность американского рабочего класса. Эти события также показывают тщетность отделить профсоюзную деятельность от политики.
Если кто-то считает, что классовая борьба в США умерла, я посоветую им проанализировать опыт таких забастовок как забастовка шахтеров 1989 года. В апреле того года Объединение Шахтеров (UMW) забастовали против Угольной Группы Питстона за изменение трудовых договоров. Эти шахтеры работали 14 месяцев без колдоговора. Среди методов, используемых боссами в борьбе с UMW было и лишение медицинских страховок пенсионеров, вдов и калек, и отказ вносить деньги в пенсионный фонд шахтеров уволившихся до 1974. Шахтеры Вирджинии, Кентукки и Западной Вирджинии поднялись на борьбу с Питтстоном.
Шахтеры и их семьи участвовали в героической кампании гражданского неповиновения против боссов. По старой традиции американских боссов, забастовка была встречена расчетливым насилием, а затем для того чтобы арестовать бастующих шахтеров были вызваны войска. Шахтеры сопротивлялись отчаянно. Несмотря на огромную важность этой забастовки «свободная пресса» США фактически никак не упоминала о ней, предпочитая освящать забастовку шахтеров в России!
Движение американского рабочего класса, направленное на борьбу за его собственные интересы продолжается. Недавний конфликт UPS с докерами хорошо это продемонстрировал. То, что в последнее время не было большего количества забастовок, а жизненный уровень и условия труда рабочих не росли вровень с огромным увеличением прибылей корпораций, то вина за это лежит на руководстве профсоюзов, а не на рабочих. Как следствие у профсоюзов возникли проблемы. Как в других странах, союзы в Соединенных Штатах бюрократизировались, а их лидеры оказались вне пределов досягаемости обычных рабочих.
Сокращение тяжелого машиностроения и металлургии на Севере и Востоке — традиционного остова профсоюзного движения — привело к падению численности. И тем ни менее именно руководство оказалось неспособным ответить на вызов Большого Бизнеса. С развитием новых отраслей промышленности на Юге и Западе, миллионы рабочих в Соединенных Штатах оказались не организованы. Задача организации их в союзы — возможно самая неотложная потребность в настоящее время. Чтобы решать эту проблему, профсоюзы должны возвратиться к своим корням, к боевым традициям КПП, когда они организовывали рабочий класс в бурные тридцатые. Когда это произойдет, мы увидим, что все прежде инертные и «отсталые» слои окажутся среди наиболее боевых революционный слоев движения.
Профсоюзы всегда были основными организациями класса. Они подобны передовой линии обороны, в защите интересов рабочего класса. Без ежедневной борьбы за новые позиции при капитализме социалистическое преобразование общества было бы утопией. Поэтому борьба за преобразование союзов, их демократизацию на всех уровнях, за то, что бы они стали отзывчивыми на пожелания и стремления рабочих, за превращение их в подлинные органы борьбы, является предварительным условием в борьбе за социалистическую Америку, в которой профсоюзы будут играть ту роль, которая была предусмотрена для них еще «Рыцарями труда». Они станут основными организациями управления экономикой при рабочей демократии.