Реформа ЖКХ. Правящий класс, как обычно осмотрев свои владения, решил, что угнетаемые весьма неплохо живут и надо бы это дело поправить. А поэтому, надо бы чего-нибудь у них забрать, чтоб жизнь малиной не казалась. Скажем — жильё. Нет, не у всех конечно, а только у самых слабых, от которых капиталисту никакой прибыли нет, одна обуза. А тех, что покрепче, можно оставить пожить, только чтоб платили за это по прейскуранту. Избранные кучкой капиталистов при всенародном «участии», парламентёры приняли законы, начальники ведомств и департаментов отдали указания, забегали мелкие чинуши, застучали клавиатуры. Вон! Вон! Вон! Не можешь платить — вон! Жизнь отработал, срок эксплуатации истёк, списать и сдать в утиль — на кладбище «Дойну».
Как обычно, голодные и ограбленные попытались возмутиться беспределом шустрых и «грамотных». Хотели собраться простые бедные трудовые люди на площади перед Дворцом. Собраться, чтобы обратить на себя внимание тех, кто по букве закона, казалось бы, должен их защитить. Но не тут-то было. Вы — не те, кому положено «вякать». Слово предоставляется только тем, кто хорошо покушал. На дворцовой площади народ встретили стражи «порядка». У многих пожилых людей остались на память от этой встречи синяки и ушибы. Тех же, кто показался стражам наиболее активным, были схвачены и брошены в застенки. Всего — 5 штук босяцкой черни. Назначено им было в сумме 1300 леев штрафа. И это — несмотря на то, что многочисленные свидетели готовы были указать, что никакой вины оштрафованные за собой не имеют. Эти свидетели даже в суд допущены не были.
Но чернь не успокоилась. Да и как успокоиться, если эта реформа открывает прямую дорогу на кладбище. Тут уж не до страха. И подала чернь на апелляцию. И было направлено их дело на новое рассмотрение. И пришло в суд свидетелей ещё побольше прежнего.
Вот тут-то и показало себя наше правосудие во всей красе. Долго, около 3х часов подряд общались наедине судья, секретарь и оштрафованная Майя Лагута. Долго соображал судья, что же делать, ведь как назло все факты говорят о невиновности оштрафованных. Но наказать надо! Надо, чтоб неповадно было. Ведь сказано на «Дойну» — значит на «Дойну». Что это ещё за возмущение? Не положено! Понимал судья, что главная проблема в этом деле — многочисленные свидетели. Свидетели, от которых надо избавиться. И, наконец, судью осенила мысль...
- Всем зайти в помещение суда! — громко объявил судья. Обвиняемые и свидетели набились в помещение, как селёдка в бочку. — Называйте по очереди имя, адрес и предъявляйте документ. Секретарь суда старательно записала данные всех присутствующих. — А теперь слушайте сюда. Вы все находитесь одновременно в помещении суда и имеете возможность общаться друг с другом, а поэтому не можете далее быть свидетелями по этому делу. Следующее заседание суда состоится 18 июля с 10.^30 часов. Все свободны. — Судья заулыбался, радуясь такой ловкой выдумке, и торжествующе откинулся на спинку кресла
Люди стояли ошарашенные, не веря своим ушам. Однако по мере того, как происходящее стало проникать в мозг оскорблённого люда в глазах начала появляться некая стальная отрешенность. Чернь выходила из здания суда, с трудом подавляя в себе всё растущую ярость. А вдогонку им неслись слова судьи — «И никогда вы меня не снимете, я назначен этой властью судьёй пожизненно!...»
Но... г-ну судье было невдомёк, что с чернью так шутить нельзя. Он, очевидно, пропустил в университете ту лекцию на которой говорилось что эта норма применима лишь в отношении опрошенных и непрошенных свидетелей. Таким образом, баталии только начинаются...