Площадь, заполненная бесчисленными толпами… Знамена и повязки непривычных цветов… В бессилии отступающий ОМОН… Захваченные административные здания, разгромленные кабинеты, снегопад канцелярских бумаг, и восторженно братающиеся победители… Все это мы видели уже не раз. Теперь — и в Кыргызстане.
Ситуация и в самом деле знакомая. Оппозиция, заявив о фальсификации выборов, вызвала народ на улицы. Народ вышел, захватил дворец правительства и сбросил правящую верхушку. Президент бежал из страны, а оппозиция принялась делить свалившуюся в руки власть… Киргизские события марта 2005 г. похожи и одновременно не похожи на стройный ряд «бархатных революций». В первый же момент они напрочь опрокинули избитые схемы буржуазных политологов, поднаторевших в поисках «руки Вашингтона» и прочих конспирологических изысканиях на тему тайных пружин массовых волнений, захлестнувших за последнее время Восточную Европу (а теперь и Азию). Если, скажем, в украинской «оранжевой» революции соревнование двух империализмов было почти неприкрытым и давало писакам благодатную почву для рассуждений об «истинной подкладке» протестов оппозиции — то с развитием восстания в Кыргызстане они очевидно растерялись.
В самом деле: не секрет, что подлинный восточный деспот Акаев умело балансировал на стыке интересов российского и американского правящих классов, допуская на своей территории идиллическое соседство военных баз и той и другой державы. Конечно, угождать и нашим и вашим — значит в какой-то мере не угождать никому. Злокозненный дядя Сэм мог бы попытаться насадить в Бишкеке еще более послушный режим. Мог бы попробовать сделать то же и Путин. Но вот загвоздка: чуть ли не первым делом новый премьер Бакиев заявил о том, что внешняя политика Кыргызстана не претерпит особых изменений. Обознатушки-перепрятушки…
Здесь нужно заметить вот что. Во-первых, совершенно очевидно, что череда «бархатных революций» — не случайное совпадение стихийных народных восстаний, не победоносный марш перманентной революции — а череда вполне закономерных и спланированных событий. Во-вторых, не менее очевидно, что каждая из них представляет собой не искусственную инсценировку, но подлинное протестное движение народных масс. Парадокс? На первый взгляд, да. Но кажущееся противоречие разрешается довольно просто.
Во всех странах бывшего соцлагеря (исключая отчасти Прибалтику) реставрация капитализма произошла точь-в-точь по схеме, предсказанной Троцким еще в 30-х годах прошлого века: не путем безболезненной реформы и подъема жизненного уровня масс до норм развитых капстран, а наоборот — через обнищание, глобальную разруху и гражданскую войну. Даже в политике буржуазные лидеры не сумели реализовать обещанного: коррупция, ложь и зажимы демократии стали извечными спутниками политической жизни стран СНГ. Это естественно породило грандиозное недовольство и протест практически всех слоев общества. Однако (по причинам, в объяснение которых мы не станем вдаваться) такой протест долгое время оставался подспудным, скрытым; он накапливался, но почти не находил выхода. Поэтому — лишь только появился приемлемый канал для его выражения — массовое негодование хлынуло наружу, сметая всё на своем пути.
Но канал этот чисто буржуазный. Много уже было сказано о том, что «бархатные революции» есть лишь схватка различных кланов буржуазии (как правило, различных компрадоров), гораздо меньше — о том, что это в конечном счете и их соглашение. Не только политический сговор, увенчавший оранжевые события на Украине, но соглашение классовое: использовать массы, не снимая с них намордника, и изменить систему, не разрушив ее. Разборка между своими. Понятно, что оппозиционная часть буржуазии в любой стране охотно провернет свою маленькую революцию по отработанному сценарию, а заинтересованные силы помогут ей в этом. Здесь кроется элемент сознательности и плана. Но для этого необходимо пробудить и направить чисто стихийное недовольство угнетенных масс. А будучи пробуждено, оно плохо поддается контролю и не всегда с легкостью загоняется обратно. Кыргызстан — как раз такой случай.
На первый взгляд, киргизское восстание представляется гораздо более радикальным, чем предшествовавшие ему «бархатные» опыты Украины и Грузии. Причина в классовом составе участников. Если на майдане численно преобладала интеллигенция (более половины, при 20% рабочих), то в Кыргызстане на улицы вышли почти исключительно угнетенные низы. Возможно, для некоторых левых догматиков состав их был все же недостаточно пролетарским — но восставшие, при всем желании, не смогли бы удовлетворить их требованиям: как известно, в Кыргызстане 70%-ная безработица. Однако и без этого совершенно очевидно: восстание в Кыргызстане было подлинным всплеском классовой ненависти низов.
Кстати, данная особенность не укрылась от всевидящего ока капиталистических СМИ. Одна из российских газет писала: «В том же Оше […] большинство молодых крепких мужчин не имеют никакой работы. Не потому, что отказываются заниматься грязным и непрестижным трудом. У них нет никакого труда. В таком состоянии любой призрак лучшей жизни вызывает подъем настроения и руки с зажатым дрыном, вырванным из забора.» Припомните как они смаковали подробности бишкекских погромов — с чисто классовым, буржуазным стремлением очернить выступление бедноты как мятеж «уголовников», «наркоманов» и пр. Странно, что иные «левые» переняли такой взгляд, обвиняя восставших в неорганизованности и чуть ли не реакционности. С другой стороны, именно разбитые витрины и проломленные черепа омоновцев кое-кто приводил в свидетельство какой-то особой революционности событий. Нам, разумеется, не жаль ни витрин, ни черепов. Бедняки имеют полное право возвратить часть награбленного у них богачами, если пока не получается отобрать всё. Но — позволим себе напомнить — радикальность, значимость революции измеряется не литражом пролитой крови, а единственно решительностью проведенных ею преобразований.
Уже сейчас можно без всякого риска утверждать, что никаких серьезных изменений в социально-экономической структуре Кыргызстана не произойдет. «Миндальная», как ее окрестили, революция займет свое место в цепи буржуазных политических революций последнего времени. То есть, одна группа буржуазии получит власть, другая — власти лишится… А рабочие останутся при своем. В лучшем случае, при известной настойчивости, они сумеют добиться некоторых популистских послаблений. Но качественно ничего не изменится. Да и с чего бы? Ведь новые вожди суть те же люди, что принимали прямое участие в построении социально-политической системы своей страны.
Впрочем, буржуазия буржуазией, а нас больше интересует другая сторона. Еще раз повторим, на киргизских площадях мы видели не «оранжевую интеллигенцию», а пролетарские низы, тот самый «мир голодных и рабов», что является непримиримым врагом капитала. Это уже не чуждая классовая сила с сомнительными мотивами — можно ли в условиях, подобных киргизским, говорить о «неучастии» левых?
Конечно, «бархатные» лозунги со времени майдана не изменились ни на йоту. Их поддерживать нельзя. В начале XXI века трудно представить себе прогрессивную буржуазно-демократическую революцию. Но припомним азбуку марксизма — лозунги есть лишь надстроечная, вторичная составляющая движения в сравнении с классовыми силами. Да, сегодня рабочие идут на улицы по призыву буржуазных демократов, они подчинены вражескому классовому влиянию. Буржуазия, как мы знаем, предпочитает проделывать свои революции именно рабочими руками. И она, кстати сказать, всегда отчетливо понимает всю опасность открытой апелляции к низам: «Не забывайте, массы в любой момент могут выйти из-под контроля» — предостерегают буржуазных «революционеров» российские собратья. Но что делать нам? Ждать покуда рабочие встанут под красные знамена с социалистической программой? Это было бы сектантством наихудшего толка. Оставляя в стороне вопрос, зачем тогда к ним идти, сосредоточимся на главном: откуда они эту программу возьмут?
Некоторые могут возразить: «Опыт участия под буржуазными лозунгами в организованных буржуазией спектаклях оказывает глубоко деморализующее влияние на рабочий класс.» Дескать, обманутся рабочие в своих надеждах — а вы окажетесь козлами отпущения. При таком наивно-филистерском понимании марксизма, автору, конечно, невдомек, что психология личности и психология класса — вещи совершенно разные. И деморализуются они по-разному. Неудачный опыт не деморализует класс в том случае, когда открывает перед ним новую перспективу. И если плечом к плечу с рабочим стоял коммунист, заранее эту перспективу раскрывший и указавший ему дальнейший путь к победе — то этот рабочий с новым энтузиазмом встанет на борьбу, а коммунист ничего не потеряет и только приобретет в глазах рабочего новый авторитет. Эта простая вещь и называется «завоевание связи с рабочим классом».
Таким образом, программу левых, революционно-марксистских сил в «бархатной революции» мы могли бы кратко сформулировать так: «Свой класс, свои лозунги!». Это означает: идти туда, где есть активные пролетарские элементы, идти вместе с ними — но не с их вождями. Разоблачать ложь буржуазии; противопоставлять ее программе программу социалистическую; разъяснять рабочим их заблуждения и поддерживать их классовые инициативы (забастовки, рабочие дружины, захваты предприятий — все элементы классового самосознания, рассеянные в гуще буржуазных революций). Только так можно найти путь к сердцам и умам рабочих, впервые ступивших на путь политической активности.
Ясно видно, что от одной «бархатной революции» к другой роль пролетариата в них растет. Все четче прокладывается классовая линия фронта внутри «демократического народа». Случайность это или закономерность? Время покажет. Но тем важней для нас не упустить шанс, который может представиться в самое ближайшее время.