Возможность вооруженного конфликта между Россией и Грузией в Южной Осетии — суровые реалии сегодняшнего дня. Для этого есть множество предпосылок, и как минимум одна существенная причина.
Начнем с того, что оба президента, и Путин, и Саакашвили, пришли к власти, в значительной степени, на реваншистских лозунгах. Трудно найти людей более непохожих друг на друга по стилю мышления, воспитанию, внешнему виду, по их пути в «большую» политику и, затем, во власть чем эти два персонажа. Один сделал, какую-никакую, а революцию, выведя на улицы сотни тысяч людей, другой пришел к власти абсолютно аппаратным путем. И тем ни менее, по идеям которые они несут в общество — это политические близнецы. Их политическое кредо можно назвать имперским, со стороны, в отношении России, это звучит смешно, а в отношении Грузии, анекдотично, но из Чечни или Абхазии это выглядит именно так. Их практическая политика — «либеральная экономика» для масс и передел собственности для элиты. Их «внешнеполитический» вариант похож на своего внутреннего собрата как левретка на волка.
Надо сказать, что проблемы которые стоят перед Саакашвили в 100 раз сложней и резче, чем перед его российским коллегой. По своей природе Абашидзе и Ходорковский были проблемами одного порядка, и, нельзя отрицать, методы Саакашвили оказались эффективней. Однако, то насколько «революция роз» возможна в Южной Осетии, где этнические грузины не составляют как в Аджарии доминирующего большинства — большой вопрос. Успех же нужен Саакашвили как воздух. Саакашвили оказался в положении велосипедиста — чтобы устоять ему надо крутить педали. А именно — отчуждать имущество у своих противников и отдавать своим сторонникам. В сегодняшней Грузии потенциал приватизации примерно равен потенциалу экспроприации. В том числе ключевого сектора экономики — контрабанды.
Река спирта, текущая из Турции, через Аджарию и Южную Осетию в Осетию Северную заканчивается на гигантском предприятии, носящем символическое имя «Исток». Водка, а позже и вино, продающиеся под этой маркой, завоевали огромный сектор российского рынка именно своей демпинговой ценой. «Истоки» успеха «Истока», никто, особенно, и не скрывает. Политический статус Южной Осетии позволяет практически не иметь на проходящем через него из Грузии в Россию шоссе практически никакой таможни. Только посты «миротворческих» сил. Конечно, есть и другие дороги через Большой Кавказский хребет, и через них тоже идет контрабандный спирт, но это, все таки, явление несколько другого порядка величины. Дополнительная плата таможенникам делает эти маршруты менее конкурентоспособными. Еще одна «открытая» дорога ведет через Чечню, но это скорее горная тропа. Между двумя чеченскими войнами правительство Масхадова пыталось построить здесь шоссе, но не успело.
Контрабанда спирта всегда играла важную роль в российско-грузинских отношениях. Показательный пример — отставка командующего пограничными войсками Николаева в декабре 1997 года, последовавшая после задержания пограничниками колонны спиртовозов около местечка Верхний Ларс. Очевидно, что отставка влиятельного политика была невозможна, в тот момент, без непосредственной заинтересованности членов «семьи» в осетинском водочном бизнесе.
Теперь стороны поменялись ролями. Уже грузинская сторона хочет пересмотра условий негласных «таможенно-контрабандных» соглашений. При этом она использует те же самые методы. Однако, на создание таможенного поста последовал асимметричный ответ — таможенники были захвачены российскими «миротворцами». Форма их действий подразумевает эскалацию конфликта, однако, содержание — объект атаки — четко демонстрирует готовность к «конструктивным» переговорам.
Ясно, что теперь с грузинской стороны в бизнес входят новые люди. Это неизбежный процесс, и он сопровождается некоторыми трениями. Но, в-целом, положение российской бюрократии более выгодное — для нее контрабанда спирта лишь одно из направлений бизнеса. В то время как для Грузии это важнейшая составляющая коррупционной экономики. Технически это означает, что блокада дорог через Большой Кавказский хребет ударит по Грузии (и Осетии) сто крат сильнее чем по России.
Все это стабилизирует ситуацию даже больше чем пенсии, которые получают жители Южной Осетии, почти сплошь получившие российское гражданство. У Саакашвили нет сил для того чтобы остановить ползучую аннексию Россией Южной Осетии и Абхазии в рамках политических и экономических реалий Северного Кавказа. Другое дело, что одним раз ему уже удалось сломать эти реалии на волне массового движения. Но даже если это произойдет еще раз, то это будет стихийный процесс, где двигателем будет мелкая буржуазия Грузии, а Саакашвили будет управлять велосипедом зажав глаза руками.