В первых числах июня российские и чеченские правозащитные организации и СМИ распространили информацию о карательной акции, прошедшей в населенных пунктах Сунженского района Чеченской Республики. Сегодня мы получили свидетельства очевидца этих трагических событий, и предлагаем их вниманию наших читателей с некоторыми сокращениями. По соображениям безопасности имя этого человека нами не называется. Орфография и особенности авторского стиля сохраняются.
"То, что произошло и происходит сегодня и сейчас в Сунженском районе ЧР, а конкретно в Серноводске и Ассиновской, где компактно проживает только беженцев 26000 (это точная цифра регистрации) говорит само за себя. Я заявляю со всей ответственностью, что события, которые я собираюсь описать, были взяты не с чьих то слов, а пережиты мной самим.
01.07.2001 г., после 14.00 по московскому времени на окраине села Серноводск, в районе курорта (бывшего, а ныне одни холмы) прогремел взрыв на железнодорожном переезде, который унес жизни пяти военнослужащих РФ. Потому, как я прибыл на место происшествия, было видно по проводам, что взрыв направленного характера. Не прошло и 15 минут после взрыва, как на месте оказались солдаты и офицеры с разных районов. В результате этого взрыва были задержаны более 100 автомобилей и затем увезены в неизвестном направлении 4 человека. Двое из них молодые люди (умственно отсталые) и двое разного возраста граждан проживающих в Серноводске. Одного я запомнил, это Лукаев Махмуд Салманович, и они до сих пор не на свободе. И не важно, что они ехали из далека и у них есть доказательства, которые оперативно можно было проверить по времени и по внешнему виду. Поехавшие за ними родственники получили сведения об истязании, и под угрозами со стороны спецслужб России вернулись ни с чем. Всю ночь, после этих событий, летали вертолеты, и подтягивалась техника, и вооруженные солдаты вокруг села. С утра подвыпившие мародеры и банда (а по-другому их и не назовешь) начали свое бесчинство. Сперва были обыски, подрывы, обстрелы и избиение местного населения. Били даже детей. Говорю так потому, что мой сын и дочь 12 и 10 лет были избиты прикладами. Двести метров они не отошли к ларьку за сахаром, как наскочили вояки российских войск. Многие крыши в селе повреждены гранатами, которые они бросали на чердаки. Во все погреба не глядя (даже на просьбы хозяев) они бросали лимонки. Грабежи приняли массовый характер. Избивали родителей и стариков, на виду у детей и женщин. Были случаи избиения женщин. Расстреливали собак и коров, срывали золотые украшения с девушек.
Вторая волна солдат занялась захватом всего мужского населения. Я был среди захваченных, и были среди нас дети 14 лет и старики 70 лет. Более или менее рослых и не трусливых они избивали. Выбивали зубы, а от сапогов была содрана кожа на спинах у ребят. Сломанные ребра и ссадины, кровоподтёки и повреждения внутренних органов жизнеобеспечения. Нас истязали в БТРах, а потом, засунув под тент в грузовиков, топтали. Люди теряли сознание и были в шоковом состоянии. Потом нас вывезли в поле в сторону Самашек. Приговаривая «Нам нравится Вас убивать в Самашках». Часть людей загнали в фундаменты, на которых видимо когда-то, кто-то собирался строить жильё, а часть рядом на поле. Нас заставили раздеваться до гола, и за малейшую царапину или шрам, пытали с 8.00 до 23.00, мы под палящим солнцем просидели на корточках с закутанными головами и руками на затылке. Воду дали по три глотка только утром и перед заходом солнца, и всё. Инвалиды с болезнью Паркинсона и диабетики теряли сознание, к ним не давали даже прикоснутся. Среди нас были работники администрации села и района, и местная милиция. С ними обращались чуть мягче, чем с нами, но унижение им пришлось переносить с нами наравне. В метрах пяти за нашими спинами, в железных вагончиках слышались дикие крики истязаемых людей. Более получаса они мучили женщину, а любого из нас, кто хоть чуть пытался шевельнуться, били прикладами по голове и каблуками по спине. Меня тоже заводили в автомобильный вагон для пыток и там, на противоположных стенах, были наручники на крючьях. Человека, растянув, били шомполами, завернутыми в ткань дубинками и током. Мне досталось мало, потому-как я с Грозного, и о людях в селе ничего толком не знаю. Но я видел тех, которых в бессознательном состояния выволакивали и бросали к нам. И так весь день. Потом от нас отделили 68 человек (или около этого). Часть их посадили в открытый автобус, а часть в так называемый автозак (стакан). Мы слышали команду одного полковника: «Автозак в Чернокозово, а первый в Ачхой, в следственный изолятор». В основном там были молодые и крепкие ребята. Потом мы узнали, что там еще были две женщины, и что им не более 35 лет. Били только одну. Крики истязаемых мы слышали издалека (там, видимо тоже было такое же скопление людей).
Когда ушли автобусы с задержанными — нам сказали: «Вы сейчас получите документы, распишитесь в том, что мы Вас не трогали, а потом пойдете в сторону Самашек». Когда нам об этом сообщил полковник, сзади подошел солдат и сказал нам: «Мужики, там вас ждет заградотряд и минометный полк». Двое стариков из нас заявили: «Мы прожили жизнь и уже состарились, но и нам не понятно, почему мы должны в 23.00 идти в сторону Самашкек, а не в свое село»? За это по приказу офицера они были избиты и брошены в вагон. Тогда все мы встали и заявили, что останемся здесь до утра. К этому времени мы уже слышали в 500 метрах от нас крики наших сестер и дочерей, матерей и жен.
В той стороне слышалась стрельба, но крики не прекращались. Когда мы зароптали, стрелять стали и над нами. Обстановка накалялась и могла перерасти в массовое побоище. Тогда военные начали нам возвращать документы и дали гарантию возвращения в Серноводск, но при условии подписи о не истязании, в противном случае, указав на подъехавшие бензовозы, они сказали, что зальют нас и подожгут всех нас. Мы согласились подписать и получили документы. Но нам сообщили, чтобы мы ни входили в село, а остались на окраине, в мечети. Мы и на это согласились, поверив их словам, что назавтра опять будут аресты, и чтобы вновь не попасться, мы должны быть все вместе, компактно. Так, в 00.30 мы оказались в объятиях своих женщин. Они среди ночи дрались с загородительным подразделением. Потому, как видели подвезенных в бессознательном состоянии мужчин, которых сбрасывали с БТРов. Женщины думали, что мы все в таком положении, если не в худшем, и готовы были умереть с нами.
Перед тем, как уйти из места пленения, я подошел к солдату, который нам дал предостерегающее сообщение и спросил: «Что нас ждет утром»? Он ответил: «Не будете вместе, будет хуже, возможно ликвидация даже в мечети».
Утром к семи мы решили придти всем селом к мечети, не ночуя там ночью. Так мы всем селом и сделали. Взяв камни и палки, мы все готовы были к худшему, но подъехавшие на БТРах солдаты и офицеры увидели, что вчерашний акт они так же не смогут провести. Тем более, что многие уже стали в них швырять камнями, а женщины бесстрашно бросались на солдат, и раздирали им амуницию и лица. Федералы отступили. Ни испугали нас ни их выстрелы, ни угрозы. Люди готовы были умереть, но стоя. Тогда старший чин заявил, что практически они завершили по селу зачистку, расходитесь по домам, а за эту, мол, выходку, мы через 6 дней с вами поквитаемся, как с Алханкалинцами.
Люди, зная, что я занимаюсь общественно-политическим действием, попросили меня пройди, как ни будь в Ингушетию, зайти в «Исполнительный комитет национального спасения» и Общество Российско-Чеченской дружбы и расскажи обо всем, чему ты был свидетелем.
В 8.00 я узнал о том, что началась такая же «зачистка» в Ассиновской, и это было видно по съезжающей туда технике и барражирующим вертолетам. Потом, уже в Слепцовской (ст. Орджонекидзевская) мне об этом сообщили сбежавшие оттуда люди. И, что бесчинств там не меньше, если ни больше, чем в Серноводске.
Япишуэтообращениев”Исполнительныйкомитетнациональногоспасения„инезнаю,чтовданныймоментпроисходитвСерноводскомиАссиновской.Цельмоегосообщенияиобращения:довестиотпервоголицасведенияособлюденииправчеловекаРоссийскойФедерациейиеесиловымиструктурами.Вовсемеждународныеорганизациииворганизациипоправамчеловека.ОбщественноеДвижениеГражданскийпротест