Через какую стадию проходит мировая революция? Её признаки видны повсюду. В 1921 году Троцкий писал:
«До тех пор, пока капитализм не будет свергнут пролетарской революцией, он будет продолжать жить циклами, раскачиваясь вверх и вниз. Кризисы и бумы были присущи капитализму с самого его рождения, они будут сопровождать его до могилы. Но, чтобы определить возраст капитализма и его общее состояние — установить, по-прежнему ли он развивается, или же он созрел, или находится в упадке — нужно диагностировать характер циклов. Таким же образом, состояние организма человека может быть диагностировать по дыханию, регулярному или прерывистому, глубокому или поверхностному, и так далее» «Первые пять лет Коммунистического Интернационала», т. 1, Доклад о мировом экономическом кризисе и новых задачах Коммунистического Интернационала.
Давным-давно Маркс говорил, что экономические системы не погибают раньше, чем они исчерпают весь свой потенциал. Сегодня капиталистическая система выказывает явные признаки такого исчерпания. Но капитализм давно перестал играть прогрессивную роль в мировом масштабе. Он выполнил свою исторически прогрессивную функцию и пережил отведенные ему пределы. Он не в состоянии развивать колоссальный потенциал производительных сил. Нынешний кризис тому доказательство.
Два основных препятствия на пути человеческого прогресса — во-первых, частная собственность на средства производства, а во-вторых, национальное государство. Послевоенный подъем был вызван множеством причин. Но главной из них было колоссальное расширение мировой торговли. Это позволило капитализму преодолеть — частично и временно — ограничения частной собственности и национального государства. За последние три десятилетия эта тенденция чрезвычайно расширилась. Но теперь она, похоже, достигла своего предела.
Нынешний кризис решительно отличается от кризисов прошлого. Он больше походит на ситуацию, которую Троцкий описывал в 1938 году. Мы переживаем не просто очередной циклический кризис капитализма. Это нечто гораздо более глубокое и серьезное: органический кризис капиталистической системы, из которого нет выхода, кроме дальнейших кризисов и понижения уровня жизни.
Это нечто совершенно новое, и отсюда ясно недоумение всех буржуазных экономистов. Они порядком растеряли свой апломб. Они напоминают старое определение метафизиков: слепцы, которые ищут в темной комнате черную кошку, которой там нет. Буржуазия серьезно обеспокоена. Новая рецессия будет «катастрофической», как говорит Роджер Альтман, высокопоставленный чиновник казначейства из администрации Клинтона. «Мы можем повторить опыт 1937 года, когда Америка рухнула в рецессию спустя три года после выхода из Великой депрессии», — пишет он в «Financial Times».
Буржуазные стратеги понимают, что новая глобальная рецессия возымеет самые серьезные социальные и политические последствия. Их прогнозы становятся всё более мрачными. Тот же доклад UBS, который мы цитировали выше, предупреждал об опасности гражданских беспорядков вследствие экономического кризиса в Европе:
«Учитывая последствия безработицы, будет практически невозможно рассмотреть сценарий распада без серьезных социальных последствий. При такой степени общественной поляризации, исторические параллели непривлекательны. Прошлые случаи распадов валютного союза, как правило, дают один из двух результатов. Либо авторитарное правительство сдерживает или подавляет социальные беспорядки (сценарий, который обычно требует перехода от демократического к авторитарному или военному правлению) — либо, наоборот, общественные беспорядки раскалывая общество по разделительным линиям, перерастают в гражданскую войну. Такие варианты не неизбежны, но они показывают, что развал валютного союза — не только вопрос финансового порядка.»
«Стоит, конечно, отметить, что у ряда стран еврозоны есть история внутренних раздоров — наиболее очевиден пример Бельгии, Италии и Испании. Верно также и то, что распад валютного союза почти всегда в истории сопровождалось крайностями в виде гражданских беспорядков или гражданской войны »
UBS Global Economic Perspectives, 6 сентября 2011.
Вывод вряд ли может быть еще более пессимистичным:
«Вопрос не в том, как будет развиваться либеральная демократия, — а в том, выдержит ли либеральная демократия социальные потрясения, сопровождающие валютный раскол. У нас нет доказательств, что ей это под силу»
Эти строки показывают нервозность стратегов Капитала. Они видят невозможность прочного социально-политического равновесия. Они также понимают, что нормальные инструменты буржуазной демократии вряд ли пройдут проверку в условиях «крайностей гражданских беспорядков».
Всё правильно. Однако маловероятно, что буржуазия отважится на прямую гражданскую войну в Греции или любой другой развитой капиталистической стране. Только после того, как будут исчерпаны все другие возможности, буржуазия задумается о возможности военного переворота, чреватого опасностью для неё самой.
За последнее время имели место мощные взлеты классовой борьбы, в основном, в Южной Европе. Естественно, что она начинается не в сильных североевропейских странах. Но придет и их черед, как уже видно по Англии и Франции.
Уже осенью 2009 года во Франции были огромные выступления против мер экономии: на улицы вышли 3,5 миллиона рабочих. Эти протесты прошли не только в крупных городах, но и в сотнях городков поменьше: в таких городках на улицу выходило до четверти населения. Нефтеперерабатывающие заводы были блокированы, в школах и университетах начались протесты. Кроме того, 65-70 процентов населения выступило в поддержку движения.
Но это было лишь предвосхищение. После этого мы стали свидетелями крупнейшей всеобщей забастовки в Португалии со времен революции 1975 года. В Италии прошли массовые демонстрации в Риме и всеобщая стачка. В Греции за год прошло 13 всеобщих забастовок. В Англии профсоюзы провели крупнейшую демонстрацию в истории, а затем последовала серия крупнейших стачек с 1926 года.
Управляющий Банка Англии Мервин Кинг заявил, что Британия переживает сильнейший спад уровня жизни с 20-х годов. Пенсии предполагается сократить на 40%, а прибыли растут. Банк «Barclays» получил рекордную прибыль и уплатил всего 2% налогов. Доходы директоров 100 крупнейших фирм в 2011 году выросли на 49%. Это провоцирует взрывы ярости, отразившиеся в волне беспорядков обездоленной молодежи Лондона и других городов.
В Испании состоялось массовое молодежное движение, непосредственно вдохновленное египетской площадью Тахрир. Как в Египте, так и в Испании, высок уровень безработицы среди молодежи, что привело к взрывному движению «indignados». В свою очередь, испанские акции вдохновили аналогичные захваты площадей в Греции. Афины задыхались от слезоточивого газа, когда полиция «социал-демократического» правительства разгоняла революционную молодежь. Даже в Нидерландах на улицы Гааги вышло 15 000 студентов.
События, события, события — вот ключ к ситуации. И грядут великие события, который перетряхнут общество до самого дна и изменят его мышление. Мы уже видели это в Тунисе, Египте, Испании и Греции. Даже в Восточной Европе мы видели большие движения в Албании и Румынии. В Болгарии бастовали даже полицейские. В России растет число голосов за компартию, которая начала привлекать некоторые слои молодежи, показывая, что там ситуация также начинает меняться. Эти крайне важные события, которые знаменуют собой поворот в ситуации в Европе. Другие пойдут следом с большей или меньшей задержкой, в зависимости от сложившихся условий.
Что верно для Европы — верно и для остального мира, как показали арабские революции и протестное движение в США.
Год за годом так называемые «левые» блеяли о «низком уровне сознания» масс. Эти люди не способны смотреть на вещи диалектически. Они загипнотизированы нынешней ситуацией, и не могут увидеть хода развития и перемен. Они не в состоянии понять реальное движение рабочего класса, и потому события всегда застигают их врасплох. Они обречены изучать лишь заднюю часть истории.
Такой подход не имеет ничего общего с марксизмом. Это смесь грубого эмпиризма и идеализма. Они исходят из идеальной нормы сознания и осуждают реальность, поскольку та не соответствует их идеальной норме. Так что для них рабочий класс никогда не бывает достаточно сознательным. И тем не менее на протяжении всей истории революции делаются не образованными педантами, а именно «политически непросвещенными массами».
Вопреки предрассудкам идеалистов, человеческое сознание не революционно, не прогрессивно, но глубоко консервативно. Люди не любят перемен. Они любят стабильность, потому что это более удобно. Они будут упорно цепляться за существующий порядок, его мораль и заблуждения, за знакомые партии и лидеров — пока события не заставят их измениться.
Глубокие перемены в сознании возникают из опыта масс. Это происходит не постепенно, а резкими и судорожными порывами. Революционное мышление не развивается гладко в континууме, справа налево, с течением времени. Революция — именно тот критический момент, когда количество превращается в качество, и свершается внезапный скачок.
Как развивалось революционное сознание масс во время русской революции? Когда в 1904 году вспыхнула забастовка на Путиловском заводе, её не возглавляли большевики или меньшевики. На первых порах революции 1905 года народ шел за священником, попом Гапоном, со всей его отсталостью и предрассудками, которые олицетворяли стадию, достигнутую на тот момент движением.
В начале 1905 года революционеры были изолированы от масс: когда большевики раздавали рабочим листовки с призывами свергнуть монархию и созвать учредительное собрание, рабочие рвали эти листовки и частенько били большевиков. Но вечером девятого января, сразу после кровавой воскресной бойни, рабочие вернулись к большевикам с одним требованием: «Дайте нам оружие!»
Любая другая тенденция недооценивает серьезность сложившейся ситуации, не имеющей прецедентов в новейшей истории. Правда, что сознание рабочих отстает от объективной реальности. Они еще не поняли, что это означает полный разрыв со своим прошлым опытом. Большинство людей считает, будто положение можно хоть как-то поправить. Но автор «The Economist» справедливо заметил: «Да, рано или поздно мы вернемся к нормальной жизни. Но это будет новая норма».
Нет и не может быть возврата к «старым добрым дням», когда правящий класс развитых капстран мог путем уступок и реформ купить классовый мир. Теперь все завоевания европейского и американского рабочего класса находятся под угрозой. С точки зрения буржуазии, именно эти завоевания мешают классу капиталистов разрешить кризис.
В сознании правящего класса уже происходили драматические перемены. Двадцать лет назад их распирало высокомерие после падения СССР. Теперь все в прошлом. Былая уверенность испарилась, и они смотрят в будущее с ужасом. Во время бума капиталистов обуревала мания величия, особенно после падения «коммунизма». Они действительно верили, что их порядок воцарился навеки. Мнимое превосходство рыночной экономики должно было решить все проблемы, пусть только государство оставит рынок в покое — и произойдут чудеса.
Теперь все встало с ног на голову. Сегодня времени выживание капиталистов полностью зависит от государства. Банки ожидают, что их потери должно компенсировать государство, — то есть, налоги рабочего класса, на чьи плечи ложится вся тяжесть кризиса. Но это сильнейшим образом повлияет на социальные отношения, политику и классовую борьбу. Это уже началось.
В прошлом буржуи покупали социальный мир путем уступок, делились частью прибавочной стоимости, которую производили для них рабочие. У них было достаточно места для маневра, чтобы делать это на основе огромных прибылей, зашибавшихся во время бума. Но теперь не то. Единственные, кто искренне верят в рыночную экономику — вожди рабочего движения, которые в период кризиса являются главным оплотом капиталистической системы. Это означает, что профсоюзные организации будет потрясать один кризис за другим. Рано или поздно старые правые лидеры слетят со своих мест, и их заменят другие вожди, более чувствительные к давлению снизу.
Миллионы людей, которые вышли на улицы и площади Испании и Греции, чтобы противостоять политике урезания бюджетных расходов, не верят политиканам и профсоюзным лидерам. Можно ли упрекать их в этом? И в Испании, и в Греции такие урезания производились руками «социалистических» правительств. Массы поверили им — и оказались преданы. Они приходят к выводу, что для защиты своих интересов они должны не оставлять всё политикам, а действовать сами. Это правильный революционный инстинкт.
Те, кто высмеивает движение как «чисто стихийное», демонстрируют лишь непонимание природы революции, которая есть прежде всего прямое вмешательство масс в политику. Его стихийность — огромная сила; но в известный момент она станет фатальной слабостью движения.
Конечно, массовое движение на начальных стадиях обязательно страдает от беспорядка. Массы могут преодолеть эти недостатки только путем своего прямого опыта борьбы. Но если мы хотим преуспеть, нам суждено пройти через начальную сумятицу и наивность, вырасти и созреть, и сделать правильные выводы.
Те «анархистские» вожди да, у анархистов тоже есть вожди, или те, кто пытается вести остальных, которые полагают, будто беспорядок, организационная аморфность и идеологическая неопределённость положительны и необходимы, играют пагубную роль. Это похоже на то, как если бы мы специально удерживали ребёнка в детском состоянии, чтобы он никогда не научился говорить, ходить и мыслить.
История войн знает много случаев, когда многочисленная армия из храбрых, но необученных бойцов, терпела разгром от меньшего числа хорошо тренированных солдат под руководством квалифицированных и опытных офицеров. Захват площадей — хороший способ мобилизовать массы на борьбу. Но само по себе это недостаточно. Правящий класс, возможно, не станет разгонять протестующих силой, но он может позволить себе выждать, пока движение не пойдет на спад, а уж затем приступить к решительным действиям, чтобы положить конец «беспорядкам».
Само собой разумеется, что марксисты всегда будут в первых рядах любого сражения, которое улучшает жизнь рабочего класса. Мы будем бороться за любое завоевание, каким бы маленьким оно ни было, потому что борьба за социализм немыслима без каждодневной борьбы за улучшения внутри капитализма. Только через серию частных столкновений, наступательного или защитного характера, массы могут открыть свою собственную силу и обрести необходимую уверенность, чтобы бороться до конца.
В некоторых обстоятельствах забастовки и манифестации могут вынудить правящий класс пойти на уступки. Но сейчас не тот случай. Чтобы преуспеть, необходимо поднять движение на более высокий уровень. Этого можно добиться благодаря твёрдой связи с рабочим движением на заводах и в профсоюзах. Лозунг всеобщей стачки выходит на первый план. Но даже всеобщая стачка сама по себе не может решить проблемы общества. В конечном счёте, она должна быть связана с бессрочной всеобщей стачкой, напрямую касающейся вопроса о государственной власти.
Растерянные и колеблющиеся лидеры способны лишь воспроизводить растерянность и колебания. Борьба рабочих и молодежи была бы бесконечно легче, если бы во главе стояли храбрые и дальновидные люди. Но такие вожди не падают с небес. В ходе борьбы массы устраивают проверку каждому вождю и течению. Они скоро обнаружат недостатки тех случайных фигур, что появляются на ранних стадиях революционного движения, как пена вскипает на гребне волны, и затем исчезают как та же пена, когда волна врезается в берег.
Благодаря своему опыту, все большее число активистов приходит к необходимости последовательной революционной программы. А её может представить только марксизм. Идеи, которые десятки лет обсуждались в крошечных группах, найдут сначала сотни, затем тысячи и сотни тысяч слушателей. Что нужно — это, с одной стороны, терпеливая подготовительная работа марксистских кадров, а с другой — конкретный опыт самих масс.
Тактика и стратегия — разные вещи, и даже, казалось бы, противоречащие при определенных обстоятельствах. Наша долгосрочная стратегия ясна, и мы должны её придерживаться. Когда массы политизируются, то они в первую очередь обращаются к существующим массовым организациям рабочего класса. Но чтобы построить марксистскую тенденцию, недостаточно просто повторять правильные общие положения. Мы должны исходить из конкретных условий движения на том или ином этапе. И эти условия не остаются стабильными, а постоянно меняются.
Тактика по самой своей природе должна быть гибкой, и, если необходимо, мы должны быть в состоянии изменить её в течение 24 часов. В военном искусстве стратегия может предполагать атаку на определенные позиции. Но если эта позиция слишком хорошо защищена, и наших сил недостаточно, чтобы взять её, нам придется пересмотреть нашу тактику. Вместо лобовой атаки, мы можем сконцентрировать свои силы на вторичных, но более доступных целях. Завоевав их, мы можем укрепить свои силы для новой атаки на основную позицию.
Новая ситуация пока еще не нашла отражения в массовых организациях, за исключением профсоюзов, которые стоят ближе к классу, чем партии. Из этого вытекают определенные выводы. Если гневный настрой общества не находит выхода в массовых организациях, он найдет другие проявления.
Такие движения как испанские «indignados» возникают потому, что большинство рабочих и молодежи не находят себе политического представителя. Они не анархисты. Они проявляют растерянность и отсутствие четкой программы. Но потом, где бы они нашли четкие идеи? Эти спонтанные движения — плод десятилетий бюрократического и реформистского вырождения традиционных партий и профсоюзов. Отчасти это здоровая реакция, как писал Ленин в «Государстве и революции» применительно к анархистам.
С обычной впечатлительностью сектанты полностью опьяненились этими новыми движениям. Но мы не должны омрачать свой ум эфемерными феноменами. Нужно понимать, что у таких движений есть свои пределы, которые быстро выявляются в ходе борьбы. Новые движения отчуждены от массовых организаций, чувствуя, что те не представляют их. С другой стороны, новые движения сами не осознают, насколько серьезно обстоят дела. Они пытаются убедить буржуазное правительство сменить политику, не понимая, что ситуация не позволяет этого. Это в конечном счете заведет их в тупик.
На определенном этапе эти новые движения пойдут на убыль, оставив единственного политического выразителя для рабочих — массовые партии. Низовое давление на эти организации будут расти, перетряхивая их сверху донизу. Произойдет ряд кризисов и расколов, которые на известном этапе приведут к росту массового левого крыла. Мы должны всегда крепко держать это в голове, если не хотим превратиться в изолированную секту.
Судьба сект должно послужить нам предупреждением. Они пребывают в кризисе, так как все их попытки создать «революционную» партию вне традиционных пролетарских организаций с треском провалились, хотя объективные условия для этого были благоприятны как никогда. Они не понимают, по каким законам развивается рабочий класс, и это обрекает их на бессилие. Когда начнется серьезный подъем пролетариата, их просто сметут с дороги.
Движение масс может идти только через традиционные рабочие организации. Конечно, это дело не одного дня, и процесс идет не по прямой. Будет много зигзагов и противоречивых событий, и именно потому наша тактика должна быть гибкой. Но в конечном итоге, основное развитие пойдет через массовые организации.
Буржуазия сейчас находится в глубочайшем кризисе за всю свою историю. Но мы должны быть осторожны с объяснениями. Ленин указывал, что никакого «последнего кризиса капитализма» быть не может. История показывает, что капиталисты всегда могут найти выход из самого глубокого кризиса, если их не свергнет рабочий класс. Однако голословное утверждение, что капиталисты могут найти выход из нынешнего кризиса ничего нам не скажет. Следует задаться вопросом: сколько времени это займет, и какой ценой?
В 1939 году они разрешили кризис через войну. Могут ли они сделать это снова? Польский министр финансов Яцек Ростовский, чья страна ныне председательствует в ЕС, заявил Европарламенту в Страсбурге: «Если еврозона распадается, Европейский Союз не сможет выжить». Он даже предупредил, что, если кризис подорвет ЕС, в Европу может вернуться война. Конечно, все противоречия выходят на первый план. И тем не менее, перспектива — не новая мировая война, как в 1914 или 1939 году, но обострение классовой войны.
Аналогия с 1939-м поверхностна и ошибочна. Ситуация несопоставима. Во-первых, как объяснял Троцкий, война в Европе стала возможна только после серии решающих поражений рабочего класса в Италии, Германии, Австрии и Испании. Классовый баланс сил теперь совершенно иной. Рабочие организации в значительной степени нетронуты, и буржуазия не может сразу повернуть к реакции в форме военно-полицейского государства.
Наряду с классовым равновесием сил (которое является основной причиной, почему мировой войны не будет), есть и другая причина, почему европейский правящий класс не захочет легко двигаться в направлении фашизма и бонапартизма. Они здорово обожгли пальцы в прошлом, когда передали власть банде фашистских авантюристов и неуправляемых диктаторов. В случае с Германией, это привело к катастрофическому разгрому в войне и потери большой части своей территории. Более близкий случай — греческая хунта, пришедшая к власти в 1967 году. Дело кончилось революционным восстанием 1973 года. Они дважды подумают, прежде чем повторять такой опыт. Перспектива диктатуры возникнет только после того как рабочие потерпят решающее поражение.
Помимо внутреннего соотношения классовых сил, необходимо также учесть соотношение сил между основными странами. В вопросах войны необходимо четко представлять: кто с кем будет воевать? Это очень конкретный вопрос! В отношениях между Европой и США есть напряженность, способная в будущем привести к торговым войнам. Но сокрушающее превосходство США означает, что никакая сила на земле не сможет одолеть их. Все европейские страны вместе взятые не смогут вести войну с США.
Несмотря на свои промышленные мускулы, Германия не в состоянии вторгнуться в Россию, как это было в 1941 году. Напротив, она сама все более подчиняется интересам России в Европе. Мы видим то же самое в Азии, где ранее отсталый Китай стал промышленным и военным гигантом. Может ли Япония вторгнуться в Китай, как это было в 30-х годах? Пусть попробует! Это уже не тот Китай, что в 1930 году. По той же причине США не могут надеяться вернуть Китай на позиции колониального рабства, как они мечтали в прошлом.
Между различными странами растет напряженность. Китай резко увеличивает военные расходы. Пекин покупает авианосцы и разрабатывает ракеты большой дальности. В целях противодействия США проводят совместные военные маневры с Вьетнамом и развертывают в регионе новые войска. Вьетнам также укрепляет огневую мощь, заказывая в России подводные лодки и самолеты. Есть серьезная напряженность на Корейском полуострове, в результате тяжелого кризиса северокорейского режима, который может взорваться в любой момент. Это тревожит китайцев, опасающихся беспорядка у границ. При определенных условиях эти линии разлома могут перерасти в военные конфликты. Но мировая война между крупнейшими державами исключена.
С другой стороны, мировой кризис означает постоянные малые войны, как в Ираке и Афганистане. Они усилят социальное недовольство и обострят классовую борьбу в Европе и США. Силы американского империализма колоссальны, но не безграничны. Мы видим пределы военной мощи США в Ираке и Афганистане. Они напали на Ирак только когда его армия была фактически разрушена годами блокады. Но даже тогда попытка удержать Ирак в покорности потерпела поражение от партизанской войны. Самая могущественная держава планеты, после бегства из Ирака, также будет вынуждена покинуть Афганистан, оставив после себя хаос.
Мы не раз указывали, что как только буржуазия пытается восстановить экономическое равновесие — она уничтожает равновесие социально-политическое. Греция тому доказательство. Социальная и политическая стабильность уже уничтожены. И осознание того, что все жертвы были напрасны, сделает экономию совершенно невыносимой. Результатом будет бурный период революции — и контрреволюции — которые могут затянуться на годы.
Рабочий класс переживет много тяжелых ударов которые встряхнут сознание рабочих и молодежи и ожесточат их. Ужасные события в Норвегии — предупреждение. Недавно мирная, процветающая, демократическая Норвегия, которая казалась неуязвимой для кризиса, содрогнулась от волны убийств молодых социалистов, учиненной фашистским головорезом. Правда в том, что отношения между классами в скандинавских странах несколько смягчились после Второй мировой войны. Отсутствие больших классовых боев притупляло остроту классовой борьбы. Эта мягкость разъедала рабочее движение, распространяя чужеродные идеи: феминизм, пацифизм, и другие мелкобуржуазные идеологии проникли в движение, породив пагубные последствия. И не только в Скандинавии.
Десятки лет казалось, будто скандинавские страны являются образцом мирных реформ. Так думали о Норвегии, пока это удобная схема не рухнула после страшной резни в лагере «Трудовой молодежи». Вопреки мнению норвежского суда, это был не акт безумца-одиночки. Он вскрывает противоречия, которые созданы в рамках капитализма и угрожают разрушить внутреннее единство и стабильность даже самых развитых капиталистических государств, не исключая и США.
В 70-х заговор «Гладио» показал, насколько хрупка структура буржуазной демократии. Буржуазия может перейти от демократии к диктатуре так же легко, как пассажир поезда переходит из одного купе в другое. Однако для того, чтобы сделать это, требуются определенные условия. Есть законы, которые управляют революцией, а есть такие же для контрреволюции. Буржуазия не может перейти к диктатуре по собственному желанию, так же как мы не можем сделать революцию просто потому что её хотим.
Немецкая газета «Бильд» рассекретила доклад ЦРУ, предупреждающий, что дальнейшее ужесточение экономических мер в Греции может вызвать военный переворот. По мнению авторов доклада, уличные протесты могут повлечь волну насилия, и тогда правительство рискует утратить контроль. Если же ситуация станет неуправляемой, гласит доклад, возможен военный переворот.
Не исключено, что часть правящего класса Греции вынашивает идею решить проблемы, резко повернув к реакции, как было в 1967-м. Однако греческие рабочие помнят 1967 и преступления хунты. Любой рывок в этом направлении повлечет гражданскую войну. Это понимает американский политический аналитик Барри Эйхенгрин (университет Беркли, Калифорния). В последней статье под говорящим названием «Европа на грани политического взрыва» он пишет: «Политическая и общественная стабильность Греции уже подорвана. Одной шальной резиновой пули может хватить, чтобы следующий уличный протест перерос в гражданскую войну».
Барри Эйхенгрин не одинок. Пол Мейсон, экономический редактор ночных новостей BBC-2, пишет: «В канцеляриях Европы (прежде всего, в Берлине) есть вопросы, которые невозможно вообразить. Существует полное несоответствие между политическими ожиданиями и грядущей реальностью. Это напоминает мне — как и многое в 2011 году — 1848 год. Меттерних посмеивается из окна над бессильной толпой за несколько часов до его свержения, Гизо задыхается от шока, отправив в отставку свое министерство, Тьер, премьер-министр на день в этой лихорадке XIX века, спасается в карете от преследования масс…»
Греческие дела всерьез беспокоят самых проницательных буржуазных стратегов. И не в том беда, что дело может дойти до гражданской войны. Беда, что греческая буржуазия не уверена в своей победе. Рабочий класс непобедим. За ним стоит поддержка широких народных масс — не только рабочих и крестьян, не только студентов и интеллигенции, но даже лавочников, таксистов, даже отставных военных, которых резкий спад уровня жизни заставил сделать революционные выводы.