События последнего декабря — предупреждение о том, что будет происходить в одной стране за другой в наступающем периоде. Аргентинская революция — исчерпывающий ответ всем слабым духом, трусам, скептикам и циникам, которые сомневались в способности рабочих людей изменить общество. Она заслуживает самого внимательного изучения всеми рабочими. Это — лаборатория революции — или контрреволюции.
Революция началась с ниспровержения правительства Фернандо де Ла-Руа, которое было вынуждено уйти в отставку после того, как тысячи возмущенных и обедневших протестантов вышли на улицы Буэнос-Айреса. Это было первый этап революции. Он отражает глубокий кризис, который охватил Аргентину и воздействует на всю Латинскую Америку.
Это было движение, которое включило в себя все секции угнетенных слоев общества: не только рабочих, но и безработных, и средний класс тоже. Этот факт подвел некоторых к тому, чтобы подвергнуть сомнению классовое основание движения и отрицать роль пролетариата. Но это означает неправильно истолковывать динамику Аргентинской революции. Серьезность кризиса, который разорил большое число мелких предпринимателей и пенсионеров, пробудила к борьбе самые широкие слои масс и даже наиболее отсталый и прежде инертные слои. В этом и сила, и слабость. Присутствие других классов в движении затеняет его реальный характер. Но только под руководством пролетариата движение может победить.
Массы ищут путь из кризиса путем прямого действия. Забастовки, демонстрации, «cacerolazos» («марши пустых кастрюль»), захваты фабрик и блокирование дорог случаются почти ежедневно. В школе прямого действия массы открывают свою силу и мощь коллективного действия. Подобно разогревающим упражнениям атлета, который собирает всю свою силу для завершающего испытания мускулов и воли. Однако, время решающего испытания еще не пришло.
Высшее выражение движения — народные собрания, местные и фабричные комитеты, организации «пикетеров» и другие формы самоорганизации масс. Важным шагом вперед был созыв Национального собрания рабочих 16-17 февраля. Хотя большинство его делегатов представляли движения безработных, присутствовали также некоторые представители от народных собраний и от фабричных и профсоюзных комитетов. Это дало возможность представителям различных областей, районов и фабрик понять потребность в скоординированном действии в национальном масштабе, обсудить лозунги и тактику борьбы и установить приоритеты на ближайший период.
В этих организациях уже можно увидеть смутный контур новой власти в обществе, которая возникает повсюду, утверждая свое право управлять обществом, тесня существующую власть и оспаривая ее полномочия. Не спроста такие газеты, как «La Nacion», пышут против собраний, которые они наблюдают с опаской и дрожью, таким гневом. Не с проста они сравнивают их с «темными и зловещими» советами в России. Правящий класс уловил реальное значение народных собраний и других форм народной власти. Они — зачатки советов.
Советы в России родились в 1905 году и заново появились в марте 1917-го. В сущности они были зачаточной формой рабочей власти. Но первоначально они возникали как комитеты борьбы — расширенные забастовочные комитеты. Их цель состояла в том, чтобы организовать и обобщить борьбу против царского режима. Они объединяли выборных представителей рабочих на фабриках с представителями других слоев общества: безработных, женщин, молодежи, угнетенных слоев мелкой буржуазии, в некоторых случаях — крестьян, а в 1917 — солдат. Однако, движущей силой всегда оставался пролетариат — индустриальные рабочие.
Имеются много сходных моментов между этими явлениями и тем, что мы видим в Аргентине. Частично, причиной того, почему движение приобрело такой широкий и непреодолимый размах, было участие угнетенных непролетарских слоев: безработных (главным образом через движение «пикетеров»), мелкой буржуазии, пенсионеров (чьи пенсии и сбережения были ликвидированы), домохозяек (которым приходится оплачивать счета), молодежи, городской бедноты (включая люмпен-пролетариат, который может придать событиям дезорганизованный и хаотический характер и может направляться реакционными силами).
Глубина кризиса, который уже разорил значительную часть среднего класса, придала движению его массивный характер. В этом одновременно и его сила, и слабость. Взрыв гнева среди среднего класса и других непролетарских элементов лишает правящий класс его опоры в массах и сокращает почву под ногами реакции, которая временно оказалась выведена из равновесия и парализована. Это создает исключительно благоприятный баланс классовых сил. Но эта ситуация не может продолжаться долго. Если рабочий класс не возьмет власть в свои руки и не укажет среднему классу выход через революцию, настроение среднего класса может измениться, и инициатива может перейти к силам реакции.
Мы уже видели это раньше. В 1968 году капиталистический режим во Франции был поколеблен до его основы самой большой революционной всеобщей забастовкой в истории. Десять миллионов рабочих заняли фабрики. Фактически, власть была в руках рабочего класса. Но рабочие были блокированы сталинистским руководством ФКП и ВКТ. Они могли прийти к власти даже без гражданской войны, но отказались это сделать. Инициатива перешла к Де Голлю, который организовал массовую демонстрацию и референдум, на котором он победил. Таким образом революция была сорвана.
В Аргентине движение еще не достигло той стадии, которой оно достигло во Франции 1968 года. Главная слабость ситуации — отсутствие скоординированного движения рабочего класса. Несмотря на тот факт, что за последние три года прошли 8 очень воинственных всеобщих забастовок, в революционных событиях, которые начались 19-20 декабря, рабочий класс еще не участвовал в качестве самостоятельной силы. Большинство организованных рабочих находится под контролем официальной (перонистской) ВКТ. Профсоюзная бюрократия делает все, что в ее власти, чтобы сдержать рабочих. А аппарат ВКT имеет значительную власть и огромные ресурсы. Он пользуется поддержкой буржуазии и государства. Фактически, без его вмешательства аргентинская буржуазия не смогла бы удержать свою власть даже в течение 24 часов.
Таким образом, вопрос о профсоюзах вообще и ВКT в частности занимает центральное место в революционном процессе. В своей прошлой статье я писал:
«Решение потребовать от лидеров CCC и FTV-CTA, которые отказывались призывать к этому Национальному собранию, прервать любые переговоры с правительством, было очень правильным. Но большинство организованных рабочих в Аргентине находится под контролем перонистского ВКT. Не возможно осуществить революцию в Аргентине, если этот решающий слой не покорен. Левые в Аргентине традиционно враждебны перонизму, и это вполне понятно. Но одно дело сразиться с перонистскими лидерами политически, и совсем другое — игнорировать большую часть организованного рабочего класса. В прошлом в перонизме были разногласия и расколы. В настоящий момент, при правительстве правого крыла перонистов, выполняющем политику МВФ, в ВКT должны иметься серьезные разногласия. Мы должны найти дорогу к рядовым рабочим из ВКT и завоевать их на сторону революции с помощью умелого применения тактики единого фронта». («Дорога вперед»)
Вероятно, что некоторые левые в Аргентине возразят против этого предложения на том основании, что ВКT проводит реакционную политику, объединена с правительством и так далее. Но, во-первых, эти объяснения применимы не к рабочим, организованным в ВКT, а к руководству ВКT. И, во-вторых, в условиях сегодняшнего кризиса, увольнений и падения жизненного уровня, лидеры ВКT вопреки собственной воле могут оказаться втянуты в положение полуоппозиции, или даже прямой оппозиции правительству. В самом деле, «мятежная» ВКT Мояно уже говорит о мобилизации против правительства, и даже официальная ВКT Даера предупредила, что угрожающие размеры неплатежей заработной платы государственным служащим вызовет «социальный взрыв». Очевидно, намерение этих бюрократов состоит в том, чтобы попробовать встать во главе движения — раз уж они не способны его предотвратить — чтобы после предать его.
Вопрос о профсоюзах для Аргентинской революции, это — вопрос жизни и смерти. Ошибочное позиция по этому вопросу будет иметь гораздо более серьезные последствия для движения чем ошибка лозунга Учредительного собрания. Предельно важно, чтобы товарищи пересмотрели свое отношение к профсоюзам — и ВКT в особенности — чтобы пресекались любые тенденции сползания к ультралевым взглядам, которые могут привести к изоляции авангарда в критической ситуации.
Вообще, профсоюзы имеют тенденцию отставать от революции. Там всегда имеется элемент консервативной рутины, даже среди активистов, уже не говоря об аппарате. По контрасту, такие органы, как народные собрания, более искренне отражают изменяющееся настроение масс. Они ближе к наиболее растоптанным и угнетенным слоям, и — более открыты для революционных идей и воинственного действия. То же самое истинно для движений, подобных «пикетерам», которые главным образом состоят из безработных.
Революционный авангард получает лучший ответ своим лозунгам и предложениям действия в этом слое, который в настоящее время стоит по линии фронта движения. Если использовать военную аналогию, они — подобие легкой кавалерии, которая быстро перемещается на линии фронта и вступая в перестрелки с врагом, проверяя его намерения и исследуя слабого точки в его обороне.
Однако, ни в одной войне никто никогда не побеждал с помощью только легкой кавалерии. Чтобы нанести врагу решающее поражение необходимы тяжелые батальоны. Они медленнее и неповоротливее в своих движениях, им нужно некоторое время, чтобы догнать авангард. Но в конечном счете их активное участие — решающее для результата конфликта. И любая идея лобового столкновения с врагом без этих сил — приглашение к поражению.
В Крымскую войну, в середине девятнадцатого столетия, из-за ошибки британского командования, легкая кавалерия была послана в атаку против русских орудий, что привело к ужасной бойне. Удивленный французский генерал, наблюдавший наступление с холма, заметил своим компаньонам: «C'est magnifique. Mais ce n'est pas la guerre!» («Это великолепно. Но это — не война!») Британские солдаты показали предельную храбрость перед лицом врага. Но их действия вели к катастрофе. В конечном счете, причиной катастрофы было плохое руководство.
Классовая война имеет много аналогий с войной между нациями. То, что авангард не должен отрываться от масс — золотое правило. Это была позиция Ленина в ходе революции 1917 года, когда он направлял девять десятых своей энергии большевиков на завоевание рабочих и солдатских масс, которые все еще следовали за руководством меньшевиков и эсеров вплоть до кануна восстания — в некоторых случаях, даже после него.
Хотя большевики выдвигали своим центральным лозунгом: «Вся власть советам», они также уделяли много внимания систематической работе в профсоюзах. Большинство союзов управлялось меньшевиками, и многие из их все еще подчинялись своим старым лидерам даже после октября. Железнодорожные союзы, в частности, доставили новому режиму много неприятностей. Но это не поколебало намерение большевиков проводить революционную работу в профсоюзах, которая была ключевым элементом в их стратегии.
После революции, когда Ленин пытался объяснить новым и неопытным партиям Коммунистического Интернационала основные принципы коммунистической тактики, он пояснял (в «Детской болезни левизны в коммунизме»), что большевики работали в самых отсталых и реакционных союзах — даже «полицейских» союзах при царизме. Такая работа совершенно необходима во всяком случае. Но во время революции она принимает острейшую важность.
Реакционный характер бюрократии ВКT не нуждается в каком-то объяснении. Для марксистов это азбучная истина. Но то, что само собой разумеется для нас, не обязательно столь же очевидно для масс. У рабочих мощный инстинкт единства, и это не самая слабая, и даже самая сильная составляющая революции. В условиях ужасного кризиса, безработицы и падения жизненного уровня организованный рабочий тем более будет крепко цепляться за его союз.
Бюрократы используют и злоупотребляют традиционным смыслом рабочей лояльности, чтобы поддержать их собственные позиции. Они отражают влияние буржуазии внутри рабочего движения. Они действуют подобно полиции внутри профсоюзного движения, пытаясь контролировать и дисциплинировать рабочих в интересах «классового мира». В Аргентине, это понятие обычно перемешано с «патриотической» демагогией.
Абсолютно необходимо прочно связать авангард с массами, и понимать, что различные слои будут делать заключения в разные сроки. Авангард, активизированный в народных собраниях и пикетерских организациях, находится на первой линии борьбы. Они — ударные войска революции. Но тяжелые батальоны рабочего класса еще не подошли. Конечно, они подхватят, но до этого необходимо избегать слишком далеко отрываться от массы. Нет ничего проще, чем выдвинуть лозунг немедленного взятия власти. Но ближайшая задача — не завоевание власти, а завоевания масс. И этот вопрос неразрывно связан с вопросом о профсоюзах.
Как мы показали, главная слабость Asambleas Populares (народных собраний) — в том, что они все еще недостаточно связаны с организованными рабочими на фабриках. Учреждение и расширение фабричных комитетов в настоящий момент фундаментальное требование. Это требование нисколько не абстрактно, оно вытекает из объективных потребностей ситуации. Вопрос защиты рабочих мест и обеспечения выплаты заработной платы вовлечет в борьбу все более широкие слои рабочих. Преподаватели и работники банка уже назначили национальную забастовку, и государственные служащие на всем протяжении страны вовлечены в сражения за выплату заработной платы. Углубление кризиса уже уничтожило тысячи рабочих мест во всех секторах (текстильной, строительной, автомобильной промышленности и т.д.) и еще тысячам угрожает тем же. В этом контексте, требование, принятое Национальным собранием рабочих и призывающее к национализации под контролем рабочих всех фабрик, объявляющих о банкротстве или увольняющих рабочих, должно стать центральным лозунгом в сражении, чтобы вовлечь индустриальный рабочий класс в движение.
Газета Рабочей партии (Partido Obrero) «Prensa Obrera» 28 февраля 2002 года опубликовала статью, подписанную Габриэлем Солано и озаглавленную «Что обсуждается на народных собраниях?» В этой статье мы читаем следующее:
«В борьбе за учредительное собрание — которая в данных обстоятельствах тоже самое, что борьба за власть — народные собрания и пикетеры сами станут инструментом власти для эксплуатируемых. Те, кто говорят, что властью теперь облекают на народных собраниях, без того, чтобы бороться за власть учредительного собрания, то есть без того, чтобы демонстрировать национальный авторитет, организацию и силу, — просто занимаются пропагандой».
Ясно, что сейчас не правильно говорить, что власть немедленно должна перейти народным собраниям. Если бы даже такое предложение было сделано, оно просто не достигло бы своей пропагандистской цели. Оно было бы безрассудным. Прежде, чем вопрос о власти может быть поставлен, необходимо завоевать решающее большинство рабочего класса идеей взятия власти. Это предполагает период агитации и пропаганды. Как имел обыкновение говорить Ленин: «Терпеливо разъясняйте!»
Однако, именно по этой причине необходимо, чтобы лозунги выдвигаемые с целью завоевания на свою сторону рабочих были ясно и однозначно связаны с идеей рабочей власти. Крайне левой идее немедленной передачи власти народным собраниям (чего я, разумеется, никогда не говорил) товарищ Солано противопоставляет лозунг учредительного собрания! Но одно не следует из другого ни в малейшей степени.
Мы можем с готовностью согласиться с суждением, что время ставить вопрос о власти в Аргентине еще не пришло, и что переходные лозунги необходимы, чтобы убедить массу рабочих в том, что для того, чтобы решить их наиболее неотложные потребности, им необходимо брать власть в свои руки. Такого рода переходные требования были полностью разработаны на Национальном собрании рабочих и также адекватно выражены в программе РП.
Требования, наиболее близкие движению масс, связаны с их непосредственными потребностями: рабочие места, заработная плата, жилье и т.д. Они неразрывно связаны с перспективой антикапиталистической и антиимпериалистической борьбы, через требование национализации банков и крупных монополий, отказ от выплаты внешнего долга и конфискацию всей империалистической собственности. Лишь говоря об этих проблемах мы сможем быть услышаны рабочими и получить нужный ответ для идеи взятия власти. Какое отношение имеет ко всему этому лозунг учредительного собрания? Лозунг учредительного собрания, как я уже показал в статье на эту тему («О лозунге учредительного собрания — Применимо ли к Аргентине?»), в лучшем случае — не соответствует конкретной ситуации в Аргентине и в худшем случае — вреден. Тяжело понять, почему товарищи так настаивают на нем.
Товарищ Солано пытается оправдать этот лозунг таким образом:
«Однако, как первую меру суверенное учредительное собрание поднимает проблему свержения нынешнего правительства, тогда только можно охватить все органы государственной власти на национальном, провинциальном и муниципальном уровнях. Политики боссов не говорят о суверенном учредительном собрании, потому что они не хотят допустить ниспровержения режима».
При всем уважении к товарищу, это — в высшей степени своеобразная форма рассуждения. Правда ли, что лозунг учредительного собрания «поднимает проблему ниспровержения режима»? Как мы уже показывали, учредительное собрание, это — демократический парламент. Первая проблема состоит в том, что такой парламент в Аргентине уже существует. Режим настолько «демократический», насколько это возможно на основе капитализма. Чтобы улучшить существующую систему и достичь по-настоящему демократического режима нужен не «более демократический» буржуазный парламент, а экспроприация банкиров и капиталистов, которые в действительности управляют страной.
В самом деле, совершенно возможно иметь учредительное собрание в рамках капитализма. Это означает, что оно не представляет никакой угрозы существующему режиму. Но оно может представлять угрозу будущему Аргентинской революции в той степени, в которой оно отвлечет внимание рабочего класса от центральных задач и создаст опасные иллюзии возможности некоего «третьего пути» между капитализмом и социализмом, или особой «демократической» стадии в революции.
В этом кроется реальная опасность, и здесь необходимо задать лидерам РП прямой вопрос: какова природа революции в Аргентине? Мы боремся за власть рабочих, или мы предполагаем, что Аргентина — полуколониальная и полуфеодальная страна, где необходимо ставить вопрос о демократической стадии в революции?
Я надеюсь и полагаю, что это не есть позиция лидеров РП. Если это так, то противоречие по поводу лозунга учредительного собрания — не самый значительной вопрос, который мы могли бы легко ликвидировать. Однако, в таком случае, все еще тяжело понять экстраординарное выдающееся значение, которое РП придает этому лозунгу. В конце концов, в России, которая была, конечно, полуфеодальное и полуколониальное государство, лозунг учредительного собрания занимал сравнительно второстепенную позицию в агитации большевиков, чьими центральными лозунгами были «мир, хлеб, земля» и — прежде всего — «вся власть советам».
Важнейшая вещь состоит в том, что рабочие — и прежде всего их авангард — не должны быть убаюканы ложным чувством безопасности, навеваемым «демократическими» и парламентскими фразами. Классовая борьба в Аргентине представлена с совершеннейшей определенностью. Уже ходят слухи о заговоре и переворотах в правящем классе. Можно абсолютно не сомневаться, что дело обстоит так. Представители крупного капитала, банкиров, верхушка армии, реакционные круги церкви — все они войдут в сговор, чтобы уничтожить революцию.
Аргентинский правящий класс показывал много раз, что ни перед чем не остановится для защиты своей власти и привилегий: никакие методы не слишком грязны, не слишком жестоки, не слишком чудовищны для этих леди и джентльменов. Последняя диктатура была убедительным доказательством этого. Продажная пресса будет мобилизована на ложь и клевету. Банковские счета буржуазии будут открыты для финансирования провокаторов. Армия и полиция будут систематически готовиться подавить движение, когда возникнут соответствующие условия.
Но проблема правящего класса состоит в том, что условия все еще никак не соответствующие. Движение все еще на подъеме. Его силы целы и невредимы. Средний класс полон ненависти и негодования против крупных банкиров и капиталистов и их покровителей в Вашингтоне. Любая попытка использовать насилие для подавления движения на этой стадии имела бы противоположный эффект. Только одно кровавое столкновение, и вся страна взорвалась бы.
Правящему классу поэтому приходится занимать выжидательную позицию. Они будут ждать, пока движение не начнет показывать признаки истощения. Это неизбежно на некоторой стадии, если только массы не увидят ясной перспективы выхода из существующего беспорядка. Кризис с каждым днем проникает все глубже, сопровождаясь большим количеством увольнений, закрытием фабрик, повышением цен и падением жизненного уровня. Политический кризис — лишь поверхностное и запоздалое отражение глубокого экономического кризиса — может быть решен на капиталистическом основании лишь при условии еще более дикого сокращения жизненного уровня. Но этого нельзя достичь не сломав сопротивления рабочего класса. В аргентинском контексте это означает классовую войну любыми средствами, в которой нужно бороться до конца.
Правительство Дуальда подобно ребенку, страдающему от неизлечимой болезни, которая заставляет его проявлять все признаки старческой немощи. Всего через два месяца после прихода к власти оно показало свое полное бессилие. Теперь на него сыпятся пинки и проклятия со всех сторон. МВФ, прежде чем предоставить Аргентине какую-либо помощь, требует еще большей строгости, но это означало бы урезание бюджета, которое возможно только с согласия региональных губернаторов, большинство из которых — перонисты. Крах во взыскании налогов также означает, что у правительства не будет достаточно денег, чтобы выплатить заработную плату государственным служащим, а это угрожает вызвать столкновение с перонистскими профсоюзами. Приватизированные нефтяные компании сопротивляются стремлению правительства обложить новым налогом их экспорт. Наконец мелкие вкладчики — все еще на улицах — требуют возвращения своих сбережений, пикетеры наращивают свой протест, требуя рабочие места, а cacerolazos регулярно проводятся каждую неделю.
Правительство не может решить ни одной из этих проблем, и его крах — лишь вопрос времени. Требование новых выборов наберет силу. Эта перспектива не пробуждает никакой энтузиазм со стороны правящего класса, так как выборы покажут увеличение поддержки левых. Перонистское движение расколото противоречиями, которые скоро проявятся. Они вступят в глубокий кризис, и будут иметь тенденцию раскола. Менем пытается ловить рыбу в мутной воде, но маловероятно, чтобы он мог преуспеть. Людская память коротка, но не на столько.
Более вероятно, что они выдвинут вперед «левого» перониста, подобного Родригесу Саа, который в прошлом декабре уже показал значительные способности в демагогии. В то время буржуазия не была готова принять его. Но она быстро сжигает все свои политические мосты. Так как время не позволяет противостоять революции силой, она обратится к обману. Идея безболезненного решения кризиса, которая предлагает каждому то, что ему нужно, будет казаться привлекательной, особенно среднему классу. Саа (или любой, кто сыграет ту же самую роль) будет пообещает землю, небеса и помимо этого еще много чего. Он может даже предпринять некоторые «левые» реформы, которые на следующий день будут повернуты назад. Но ничего существенно не изменится. Единственная цель этого маневра — выиграть время для правящего класса, в то время как массы будут дезориентированы и деморализованы. Не исключено даже, что такое правительство может предложить созывать «учредительное собрание» через некоторое время в будущем («после того, как мы преодолеем кризис»).
Точный вариант предсказать, конечно, не возможно. Есть много вариантов. Но то, что аргентинский правящий класс в следующем периоде прибегнет к какому-нибудь подобному маневру — вне всего сомнения. Это представляет серьезную опасность для революции. Мы уже видели в декабре, как даже некоторые левые были готовы поверить Саа и предоставить ему в кредит определенную поддержку. Это — фатальная ошибка. Необходимо поддерживать непримиримую позицию классовой независимости от всех вместе и каждого буржуазного политика в отдельности. Мы должны быть на чеку и постоянно предупреждать рабочих об опасности таких маневров. Конечно, мы должны подходить к этому со знанием дела. Это — вопрос не осуждения, но объяснения: «Дела, а не слова!» Это — главное.
Прежде всего, необходимо усилить работу по распространению органов народной власти: народных собраний, пикетерских организаций и, прежде всего, фабричных комитетов. Центральный лозунг этой новой власти — всеобщая забастовка. Но всеобщую забастовку нужно организовывать и подготавливать. Единственный способ, гарантирующий, что движение примет организованный характер, без беспорядков и мародерства, это — создание комитетов действия, избранных от комитетов рабочих, и расширенных для того, чтобы включить в себя выборных представителей безработных, мелких владельцев магазинов, студентов и всех элементов населения, за исключением эксплуататоров. Как я писал в декабре:
«Комитеты должны организовать транспортировку и распределение продовольствия и других жизненных потребностей для беднейших слоев населения. Они должны контролировать цены и патрулировать улицы, чтобы поддерживать порядок и бороться с реакцией. Чтобы выполнять эти функции, они должны будут приобрести оружие. Нужно обратиться с призывам к солдатам и полиции, чтобы они основывали выборные комитеты, проводили чистку своих рядов от фашистов и прочих реакционеров и соединялись с комитетами рабочих. Наконец, необходимо объединить революционные комитеты на местном, региональном и национальном уровне, готовя путь национальному конгрессу революционных комитетов, который будет способен взять власть в свои руки». («Аргентина — революция началась»)
Лозунг народных собраний (советов) нисколько не устраняет необходимость работы в профсоюзах. Напротив. Лозунг советов (особенно, формирования фабричных комитетов) идет рука об руку с лозунгом преобразования профсоюзов в реальные органы борьбы. Необходимо обращаться к рабочим из ВКТ, проникать в перонистские союзы, предлагать объединенный фронт действий, чтобы обеспечить выполнение всего того, что обещается, и решение всех проблем рабочих людей. Перонистские рабочие на своем собственном опыте придут к пониманию невозможности решения своих проблем — пока реальная власть остается в руках олигархии. Бездна откроется между рабочими и правительством. На определенной стадии сами профсоюзы окажутся в полуоппозиции, или даже прямой оппозиции. С этого момента путь к завоеванию на свою сторону решающего большинства рабочего класса будет открыт. Тогда будет поставлен вопрос о власти.
Революция в Аргентине может развиваться в течение месяцев, или даже лет, пока решающее урегулирование — так или иначе — будет достигнуто. Будут еще периоды приливов и отливов, усталости, поражений, и даже реакции — которые могут вызвать новые вспышки. Но рано или поздно вопрос о власти будет поставлен и должен быть решен. Или диктатура капитала, или диктатура пролетариата. Третьего пути нет.
Лондон, 11 марта 2002 г.