Весной 1943 года в «треугольнике» Милан-Турин-Генуя — промышленном центре Италии прошли мощные политические стачки. Загнанные фашистской диктатурой в глубокое подполье коммунисты возглавили это массовое движение против режима Муссолини. Волна забастовок нарастала, и, наконец, в марте 1944 всеобщая забастовка полностью парализовала страну. «Отряды против штрейкбрехеров» патрулировали улицы Турина, в то время как сверху на них сыпались американские бомбы. Миллионы рабочих приняли участие в стачке. Тысячи были арестованы и отправлены в Германию, в лагеря смерти. Сотни были убиты на месте. Несмотря на жестокие репрессии со стороны оккупировавших север Италии немцев, рабочий класс Италии продолжал борьбу, кульминацией которой стало вооруженное восстание в апреле 1945 года. Партизанские отряды смели остатки режима, выбили части вермахта из промышленных центров. Муссолини был повешен за ноги. Власть в Северной Италии перешла в руки вооруженного пролетариата.
Медленно ползущая на север американская армия встрепенулась и хлынула в Северную Италию. Однако, слухи о «братании» американцев с самыми мерзкими элементами фашистского режима, главным из которых был палач эфиопского народа маршал Бадольо, шли впереди оккупационной армии США. Смещение Муссолини фашистами из Большого совета и высших армейских кругов в июле 43 года преследовало одну цель — спасти итальянских капиталистов, полицейских и фашистов. Разгром итальянцев в Северной Африке, высадка союзников, а главное, мятежи и захваты поместий на юге страны лишили итальянскую буржуазию возможности сохранить власть, опираясь на свои силы. Все их надежды были связаны теперь с американцами — их «новыми» союзниками.
Однако, итальянские рабочие имели очень четкое мнение о армейских генералах, Папе и его окружении, о полицейских чиновниках и фабрикантах — всех тех кто два десятилетия был опорой режима Муссолини, а теперь, внезапно, оказался «борцом за демократию». В Риме народ вырвал начальника тюрьмы из рук охранявших его американцев и утопил в Тибре. Американские солдаты, также, не продемонстрировали никакого желания «утихомирить» борцов-антифашистов. Италия оказалась на грани революции. Ее отзвуки звучали и в Греции где итальянские солдаты братались теперь с греческими партизанами, и в Югославии и в остальной Европе. Как и в 1918 году в Германии военный крах режима привел к социальному и политическому кризису — к революционной ситуации. Но снова, как и четверть века назад, рабочий класс был предательски разоружен своими вождями. Только на этот раз не социал-демократами, а коммунистами.
Как и ранее в Испании инструментом предательства стал народный фронт — шестипартийная коалиция КПИ, социалистов и либералов, известная как «Объединенный фронт свободы», «Национальный комитет антифашистских течений» и, наконец, «Комитет национального освобождения» (КНО). Эти организации возглавлялись либералами, вроде бывшего премьер-министра Италии Ивано Бономи, и все они безусловно поддерживали правительство Бадольо. Их единственным политическим требованием стало отречение короля Эммануила в пользу его сына Умерто! Уже во время августовской стачки 1943 года, КПИ направила в Турин своего агента Джовани Роведа, для того чтобы прекратить забастовки.
Позиция КПИ полностью определялась признанием фашистского правительства Бадольо Сталиным. Передел мира, начатый в Тегеране, завершился в Ялте разделом Европы на два мирно сосуществующих лагеря. Как и прежде, в отношениях с Гитлером, Сталин выполнил свои обязательства, и снова был обманут своими партнерами, развязавшими холодную войну, после того как при поддержке сталинского СССР и его агентуры в рабочем движении, революционный пожар в Западной и Южной Европе был потушен. Впрочем, Сталин вряд-ли был недоволен — остаток своей жизни он мог теперь прожить достаточно спокойно — ведь возникни на Западе недеформированные рабочие государства — экспорт антисталинской политической революции в СССР стал бы неизбежен. Поэтому в марте 1944 года, оставив в качестве заложника жену, Сталин отправил в Италию Тольятти.
Уже 29 мая, на встрече с активом, тот донес до партии основные цели своей миссии. «Создать правительство национального единства», «отложить институциональную проблему до тех пор пока не появится возможность созвать конституционную ассамблею», — еще раньше 11 апреля он заявил, что «целью партии после войны станет создание в Италии демократического и прогрессивного режима». Подчеркнем, что все это было сказано в условиях складывающейся в стране обстановки двоевластия. Читатели могут самостоятельно сравнить эту политику с тактикой Ленина летом-осенью 1917 года...
Разумеется, что такая политика вызвала в партии массовое недовольство. В информационном докладе из Милана от 15/XII/44 можно прочесть: «Энтузиазм в отношении прогрессивной демократии невелик... Эта формула иначе воспринималась некоторыми товарищами, которые видят в ней уловку буржуазии с целью отражения натиска пролетариата... Наши разъяснения не убеждают их... Они думают, что для достижения наших целей необходима гражданская война.» Если в районе Рима вооруженные рабочие, уже создавшие, зачастую, свою местную администрацию, еще приветствовали наступающие американские войска; которые, впрочем, незамедлительно начинали насильственно разоружать партизан, предоставляя им выбор между пайком и фильтрационным лагерем, с одной стороны, и тюрьмой, с другой; то дальше на север процесс разоружения шел все с большим скрипом. Американской администрации пришлось даже сместить слишком уж одиозное правительство Бадольо, заменив его на коалиционное правительство либерала и главы КНО Бономи. Убедившись в неэффективности и взрывоопасности прямого применения силы против партизан, американцы создали специальное Министерство оккупированной Италии, возглавленное одном из лидеров КПИ Скоччимаро, главной задачей этой структуры стало именно разоружение партизан. Использовались все мыслимые и немыслимые маневры, начиная от театральных инсценировок, где облаченный в красную рубашку Гарибальди отбрасывал винтовку и брался за плуг, а «сознательные» члены партии следовали его примеру, до откровенного подкупа едва не умирающих от голода партизан. Так оккупанты смогли собрать не только массу стрелкового оружия, но и артиллерию, и два танка. Протест рабочих-коммунистов носил разные формы, от демонстративного отстрела боезапаса, как в Парме, где надзиравший за сдачей оружия американский офицер, едва не умер от страха прямо на трибуне, до припрятывания оружия (примерно треть стрелкового вооружения так и не была сдана).
За разоружением последовало наступление на заводские комитеты, деформированную сталинистским руководством реинкарнацию рабочих советов 1920-22 годов. Все промышленные центры Италии были охвачены заводскими комитетами. Менеджеры были фактически отстранены от управления, многие местные фашисты казнены, по территории ходили вооруженные рабочие патрули. Все усилия руководства КПИ были направлены теперь на то, чтобы воспрепятствовать комитетам зайти слишком далеко в своем желании экспроприировать капиталистов. Но то тут, то там рабочие выкидывали капиталистов и управленцев и захватывали производства. В этой ситуации КНО призвал комитеты обеспечить «дисциплину, ответственность и скорейшее возвращение к работе, во имя великой цели восстановления». Рабочие были деморализованы и рабоче-предпринимательские «трибуналы» повсюду возвращали владельцев и менеджеров-фашистов на свои места.
Наконец, КНО выполнил свое обещание и передал управление Севером военной администрации союзников. Амнистированные Министром юстиции Италии Пальмиро Тольятти фашисты из государственного аппарата вернулись на прежние места. И теперь уже они арестовывали бывших партизан, обвиняя их «антифашистском терроризме»! Но еще многие годы после этого буржуазный режим в Италии держался исключительно на реформистской политике классового соглашательства, проводимой руководством КПИ по указке Кремля.