День и час начала первой русской революции известны, наверное, каждому: 9 января 1905 года, когда войска расстреляли мирное шествие рабочих, шедших с петицией к царскому дворцу. Весь день в городе длилась кровавая бойня. Счет погибшим и раненым шел на тысячи. Рабочие приступили к постройке баррикад и вступили в стычки с солдатами и полицией. Казалось, будто мертвый штиль внезапно сменился девятибалльным штормом… Итак, революция началась в точное время и в точном месте. Но эта точность обманчива. Понятно, что 140 тысяч рабочих не вышли бы на улицы столицы ни с того, ни с сего, без всякой на то причины. Понятно, наконец, что революция не могла начаться без глубочайших подвижек в российском обществе, в его политике и экономике. Что же ее вызвало?
Промышленный подъем 1890-х годов в начале нового столетия сменился затяжным кризисом. Забастовки, впервые вошедшие в российский обиход в начале семидесятых, вспыхнули на рубеже веков столь жарко, что даже получили название «промышленной войны». Нередко они сопровождались схватками рабочих с полицией и войсками (как, скажем, легендарная «Обуховская оборона» мая 1901 года). Заметно разгоралось крестьянское движение, причем связь его со стачечной борьбой городского пролетариата отмечалась даже царской охранкой. В 1902 году на Юге России вспыхнуло восстание, захватившее 150 тыс. человек. Было разгромлено более сотни помещичьих имений. Близость революции не была тайной для правящей клики. Что же они могли предпринять? Министр внутренних дел Плеве дал ответ, вошедший в анналы политического цинизма: «маленькая победоносная война». Такая война началась в январе 1904 года с Японией. Однако патриотического угара хватило ровно на один год. Бездарное командование и техническая отсталость вели русскую армию к неизбежному поражению. Гораздо более серьезной препоной для революции были предрассудки в сознании рабочего класса, принесенные им из совсем еще недавно покинутой деревни: вера в заступничество, в доброго «царя-батюшку». Именно поэтому подъем массового рабочего движения начала ХХ века находил свое выражение в реформистских формах профсоюзов Зубатова и Гапона. Социал-демократы (как меньшевики, так и большевики) пользовались крайне слабым влиянием в пролетарской среде. Роль РСДРП в подготовке революции была почти нулевой. Достаточно сказать, что за предгрозовой 1904 год большевики столицы выпустили всего 11 листовок! Еще утром 9 января рабочие, не желая слушать социалистических агитаторов, выталкивали их из своих колонн и даже избивали. К вечеру того же дня они повсюду разыскивали социал-демократов, но уже с прямо противоположными целями.
К лету 1905 года революция разгорелась вовсю. Бастовали все слои населения — вплоть до судей и адвокатов. Пришла в движения деревня: по всей стране заполыхали дворянские усадьбы и, что важнее, начался передел помещичьих земель. 14 июня вспыхнуло восстание на легендарном броненосце «Князь Потемкин-Таврический», к которому присоединилось еще несколько кораблей. Однако матросы так и не решились высадить десант, которого ожидали рабочие Одессы, а когда запасы топлива и пищи иссякли, ушли в порт Констанца, где сдались румынским властям. «Страна, которая молчала тысячу лет, впервые заговорила,» — писал Троцкий. Рабочие, крестьяне, интеллигенция, даже буржуазия — казалось, вся Россия кипела котлом в состоянии небывалого энтузиазма и всеобщей эйфории, порожденной революцией. Причина этого единства крылась в двойственном классовом характере событий. 1905 год начался как классическая буржуазная революция против абсолютистского режима. Самостоятельные требования рабочего класса в этот период еще не выдвинулись на первый план. Однако это не значит, будто его роль в событиях была вторична. Вовсе нет! Именно рабочие шли под пули в первых рядах демонстраций, именно они сражались на баррикадах и сопротивлялись атакам «Черной сотни». Но это еще не все. Главное в том, что пролетариат в 1905 году выдвинул наиболее перспективную форму политической власти, причем сделал это совершенно стихийно. Речь, конечно, идет о Советах.
Первый Совет появился в мае 1905 года как стачечный орган рабочих Иваново-Вознесенска. Собравшись на берегу реки Талки, работники 44 предприятий города избрали 151 представителя для переговоров с фабрикантами. Почти сразу полномочия Совета расширились до фактического управления городом. Для охраны митингов и борьбы с черносотенцами была создана рабочая милиция. Были закрыты городские кабаки, введен запрет на повышение цен. Организовано снабжение стачечников продовольствием и деньгами. Даже губернатору приходилось обращаться к Совету за разрешением печатать свои воззвания. Давление властей, применивших военную силу, и частичные уступки фабрикантов в конечном счете привели к прекращению стачки. Первый Совет продержался 72 дня — столько же, сколько Парижская коммуна.
Спустя полгода Совет возник в столице Российской империи, в Петербурге. Здесь он носил более политизированный характер, в силу участия в нем теоретически подкованных лидеров левого крыла социал-демократии. Надо сказать, что вообще в тот период почти никто из социалистов (за исключением Парвуса, Троцкого, отчасти Ленина) не смог до конца понять и оценить смысл Советов. Меньшевики оценивали их как органы «рабочего самоуправления» — наряду с кооперативами и т. п. Но и большевики, вопреки утверждениям сталинско-брежневских историков, вовсе не «руководили» их созданием и деятельностью. Напротив, большевики рассматривали Советы как непонятную, «стихийную» организацию непартийного характера и даже предлагали им влиться в состав партийных комитетов. Только Ленин, сумевший разглядеть в Советах органы массовой борьбы и зародыш новой формы власти, несколько сместил акценты таких оценок. Осень 1905 года отметилась ростом крестьянских мятежей (только в октябре-декабре произошло около 1600 бунтов) и вооруженных выступлений в армии и флоте (за тот же период — 89, в их числе знаменитое восстание на «Очакове» под руководством лейтенанта Шмидта). По сути, противостояние революции и царизма достигло высшего накала — открытой гражданской войны. Центр рабочего движения к тому времени переместился в Москву. Именно здесь в октябре было положено начало Всероссийской политической забастовке, захватившей более двух миллионов человек. Руководили ею Советы рабочих депутатов, созданные по образцу Иваново-вознесенского.
Ощущая шаткость своей позиции, царское правительство вынуждено было пойти на уступки. Еще 18 февраля царь предписал министру внутренних дел Булыгину начать разработку закона о создании выборного представительного органа, а 6 августа было опубликовано «Учреждение Государственной думы». Однако восставшие отказались пойти на соглашение с режимом. Ее бойкотировали не только рабочие и крестьяне, но и интеллигенция, не только левые, но и либералы. Волны прибоя били так высоко, что «булыгинская дума» бесславно сгинула в водах революционного шторма. Однако Октябрьская стачка заставила царизм отступить еще на шаг. Был издан печальной памяти «Манифест 17 октября», суливший России демократические свободы и созыв Государственной думы. Это означало перелом в развитии первой русской революции.
Манифест четко обозначил границу, на которой буржуазная революция в России утратила прогрессивную силу. Основной задачей буржуазии было устранение противоречия между капиталистической экономикой и феодальной политической системой. Когда этот результат оказался достигнут, буржуа поспешили объявить о своей победе, и ждали, что рабочие незамедлительно вернутся к станкам. Однако рабочие не хотели останавливаться на этом. Они пошли дальше — к установлению собственной власти — диктатуры пролетариата. С этого момента кажущееся единство революционных сил было расколото. Интеллигенция, упоенная сладкими царскими обещаниями, ушла в сторону. Рабочий класс остался в одиночестве. Так выросла высшая точка революции — восстание рабочих Москвы. 7 декабря, в полдень, гудки московских заводов объявили о начале стачки. Власти ответили на это массовыми арестами рабочих лидеров, введением чрезвычайного положения и разгонами собраний. На улицах выросли первые баррикады. «Каждый рабочий стремился приобрести револьвер или кинжал. На фабриках готовили пики, кистени, кинжалы, чинили старые винтовки. Все предвещало бурю… И восстание началось,» — вспоминал участник событий. Во многих районах Москвы рабочие фактически взяли власть в свои руки. Но в целом восставшие придерживались тактики обороны. Плохо вооруженные (250 стволов на всех), необученные, разрозненные, они не могли на равных противостоять присланным из Питера карателям (московские войска были изолированы как ненадежные). В ночь с 16 на 17 декабря, после грандиозного артиллерийского обстрела рабочих кварталов, кровавый палач полковник Мин начал наступление на Пресню. К 20 декабря дымящийся, полуразрушенный район оказался в полной власти карателей. В последующие дни ими было убито более тысячи человек. Пролетарские восстания вспыхивали зимой 1905-06 в нижнем Новгороде, Харькове, Красноярске, Чите, Новороссийске, Ростове, Владивостоке, в рабочих центрах Урала и Грузии. Против рабочих раз за разом бросали превосходящие силы регулярной армии, учинявшей жестокие расправы.
С начала 1906 года революция идет на спад. Правда, в стачках еще участвовал 1 миллион рабочих, а крестьянское движение приобрело даже больший размах чем в 1905 году. Правда, вооруженные восстания моряков захватили Балтику (Кронштадт и Свеаборг), правда, поднялись национальные окраины.
Но в целом обессиленные поражением массы уже отходили от открытой борьбы. В апреле была избрана первая Государственная дума. Большевики бойкотировали ее, ожидая нового подъема революции. Позже Ленин признал этот шаг тактической ошибкой. Вторая Дума, созванная в феврале 1907 года, оказалась левее первой. «Рабочие и даже мелкие буржуа пытались за поражение в открытом бою мстить царизму левым голосованием; но на новое восстание они уже не были способны,» — писал Троцкий. Уже 3 июня Дума была разогнана, а порядок выборов — изменен, в нарушение октябрьского Манифеста. Этот день считается датой окончательного поражения первой русской революции.
Главным уроком 1905 года стало то, что основной и ведущей силой революции может стать только рабочий класс. Ни о «прогрессивной» роли буржуазии, ни о «самостоятельной» роли крестьянства более не могло идти и речи. Однако мы видели, что пролетариат также оказался не в состоянии свергнуть самодержавие и утвердить свою безраздельную власть. Почему? Самая очевидная причина кроется, конечно, в его материальной слабости. У рабочих не было оружия, не было связи и транспорта, не было средств — буржуазия осознала преступность мятежа как раз тогда, когда пролетариат вышел на арену со своими собственными требованиями. Впрочем, всё это лишь следствие гораздо более серьезной проблемы. Даже вооруженный до зубов и по-военному организованный пролетариат мало что значит в сравнении с регулярной армией, если он не имеет с ее стороны хотя бы дружественного нейтралитета. А вот завоевать армию в 1905 году революция так и не смогла. Движение 1905-07 годов по природе было чисто стихийным. Ни одна из существовавших тогда партий не была готова представить угнетенным программу, в полной мере выражавшую их интересы. В том числе это относится и к РСДРП. Идеологи меньшевизма представили миру наихудший образец марксистской схоластики. Если революция буржуазная, говорили они… то и власть должна принадлежать буржуазии. А как узнать, говорили критики, что она буржуазная? По тому, что буржуазии достанется власть. Большевики, в отличие от них, придерживались идеи «гегемонии пролетариата» в революции. Однако под нею они понимали гегемонию рабочих на улицах и баррикадах, но никак не во власти. Революционная власть мыслилась Ленину в виде так называемой «демократической диктатуры пролетариата и крестьянства». Нетрудно понять, что эта формула, претендовавшая на равновеликое выражение интересов обоих угнетенных классов, по существу, не могла дать ничего ни одному ни другому, пока не привела бы их к непримиримому конфликту. Потому-то Ленин, с гениальной проницательностью осмысливший опыт 1905 года, с самого начала 1917-го отбросил старую формулу во имя новой — диктатуры пролетариата. По воспоминаниям советского дипломата А. А. Иоффе, Ленин полностью признал верность позиции Троцкого в годы первой русской революции: «Да, тогда он оказался прав». Итак, на деле обе фракции тогдашней социал-демократии предлагали рабочему таскать каштаны из огня для других классов. Не смогли они ничего предложить и крестьянству. Стихийное творчество крестьян настолько опередило теоретические выкладки, что аграрную программу пришлось корректировать уже по следам реальных сельских бунтов и «черных переделов». Не следует забывать, что до 1905 года РСДРП была еще небольшой, преимущественно интеллигентской, организацией. И буря 1905-07 не прошла для нее впустую. Революция впервые дала ее кадрам пройти испытание улицей, массовым движением. Большевики выдержали его с успехом, заработав поистине бесценный опыт. Партия сумела найти путь к рабочему классу и надолго связала свою судьбу с его судьбой. Однако полностью это сказалось только спустя 12 лет. «Генеральной репетицией» назвал Ленин первую революцию в России. Но это еще не все. 1917 год был не просто успешным повторением 1905-го. Он стал его развитием и преодолением. Герои рабочего класса с новыми силами, новым знанием и новым оружием вернулись на поле битвы, где еще не высохла их кровь — и победили.