Убийство Тиберия изменило все. Уличное насилие стало в Риме обыденностью. Все надежды на политический компромисс умерли со смертью Тиберия. Соглашение стало невозможно. Обе стороны перестали обращать внимание на законы или соблюдать «правила игры». Это была открытая классовая борьба. Аппиан пишет:
«Так убит был на Капитолии, состоя еще в звании трибуна, Гракх, сын Гракха, бывшего два раза консулом, и Корнелии, дочери Сципиона, лишившего карфагенян их военного превосходства. Гракха погубил составленный им превосходный план, потому что Гракх для осуществления его прибег к насильственным мерам. Гнусное дело, случившееся в первый раз в народном собрании, потом неоднократно повторялось от времени до времени и применялось к другим подобным Гракху лицам. А из-за убийства Гракха Рим поделился надвое: одна часть печалилась, другая радовалась. Одни сожалели о себе, сожалели о Гракхе, сожалели о том положении, в каком находилось государство, где не было больше законного правления, но где господствовали кулачное право и насилие. Зато другие полагали, что они достигли исполнения всех своих желаний» Аппиан.
Хотя реакция и одержала победу в Риме, это убийство не подарило покоя олигархам. Трудности бедноты и безземельного крестьянства продолжали нарастать, подготавливая почву для успешной революционной агитации. Маркс однажды заметил, что революция иногда требует кнута контрреволюции. Убийство Тиберия разгневало массы. Сенаторов открыто оскорбляли на улицах города. Младший брат Тиберия Гай был подвергнут судебному преследованию, но, энергично защищаясь, смог избежать наказания. И напротив, убийца Тиберия, Корнелий Сципион Назика, был опозорен и сослан в одну из недавно завоеванных областей Азии, где и умер при весьма подозрительных обстоятельствах.
Аристократическая партия сосредоточила свои атаки на аграрной реформе, стремясь убрать последние преграды на пути к присвоению оставшейся земли. Но сенат был еще не в силах полностью отменить аграрные законы Гракха. Народная партия готовилась любой ценой отстаивать законы, которые служили интересам свободных крестьян. Столкнувшись с угрюмым недовольством народа, сенат пошел на попятную и созвал аграрную комиссию для проведения в жизнь некоторых из реформ Тиберия. Некоторое время это помогало. В 125 году до н.э. имущественный ценз для армейской службы преодолели на 75 000 больше граждан, чем в 131 г.
Олигархия пришлось купить временный мир путем удушения провинций высокими налогами. Умиротворяя торговцев и городскую бедноту смесью уступок и репрессий, аристократы продолжали присваивать всё новые земли.
Они бесстыдно разграбили Италию, сокрушая маленьких крестьян и вытесняя их, порождая экономические и социальные неурядицы. Маленькие фермы в Италии, говорит Моммзен, «исчезли как капли дождя в море».
Многие «лишние» италики начали стекаться в Рим, агитируя за расширение прав неграждан. Это еще более разожгло гражданские страсти. В 126 г. до н. э. трибун Юний Пенн принял закон, по которому всех неграждан следовало выслать из Рима. Подлинной целью этой меры было изгнание италийских агитаторов. Выполнялся ли закон в отношении богатых иностранных торговцев — неизвестно. Очевидно, что многие из них могли обойти этот запрет, который своим острием был направлен против не-римской бедноты.
Недовольство италиков стало настолько опасным, что в 125 г. до н.э. консул Марк Фульвий Флакк предложил предоставить латинянам полное гражданство, а италикам — прежние латинские привилегии. Это предложение вызвало сопротивление с двух сторон. Сенаторы видели в массе италиков угрозу своей политической власти, опирающуюся на систему политического патронажа. Беднота рассматривали любое увеличение числа граждан как угрозу своим привилегиям римских граждан. Это предложение имело мало шансов на успех. Сенат поспешил отослать Флакка в Массалию (ныне Марсель) воевать с галльским племенем саллювиев.
Неспособный победить силой, сенат прибег к интригам и подкупу. Сенаторы предложили увеличить выдачи зерна и раздать землю безземельным римским гражданам (за счет италийских крестьян). Но эти меры лишь оттягивали время, под их прикрытием негласно готовилась традиционная силовая расправа. Вскоре классовая борьба вновь обострилась: начались уличные стычки и убийства. Правящий класс, совмещая репрессии и уступки, пытался удержать массы под свои контролем. Сенаторы разрешили распределять общественную землю и предложили народу выбрать нового представителя, способного продолжить дело Тиберия.
Борьба продолжалась, но ситуация оказалась патовой. Класс, состоявший не более чем из двух тысяч богатых семей, решал всё. Но нация в целом выказывала очевидные признаки упадка. Выродившееся высшее сословие больше не могло удерживать власть. Однако и массы были не в состоянии свергнуть их.
Народ хорошо выучился противостоять сенату. Тиберий превратил народную партию в жизнеспособное политическое движение. После его убийства римское законодательство стало пустым звуком. Да и как могут работать законы, если люди поняли, что правовые нормы — всего лишь формальное закрепление интересов правящего класса? Тиберий Гракх пытался напрямую обратиться к народу. Он потерпел поражение, но у него нашлись преемники.
Новым вождем популяров стал Гай Гракх, брат убитого Тиберия. Как и брат, он отстаивал программу, которая должна была подорвать власть богачей. Этот политический агитатор открыл эпоху столетней гражданской войны, которая поставила римскую республику на грань распада. Он пользовался огромной популярностью среди масс и заслуженной ненавистью власть имущих:
«…все, как один, известные и видные граждане выступали против него, а народ, поддерживавший Гая, собрался со всей Италии в таком количестве, что многие не нашли себе в городе пристанища, а Поле всех не вместило и крики голосующих неслись с крыш и глинобитных кровель домов» Плутарх, Жизнь Гая Гракха.
Несмотря на популярность Гая, аристократы ухитрились так организовать выборы, что он занял неожидаемое первое место, а лишь четвертое. Но никакие махинации не могли предотвратить его взлета.
Аграрное законодательство Тиберия Гракха применялась в самой реакционной форме — за счет италийских крестьян. Это вызвало серьезное недовольство среди союзнических народов Италии. Как мы уже отмечали, видный сторонник Гракхов Марк Фульвий Флакк призывал дать италийцам римское гражданство, в компенсацию за потери, понесенные в ходе аграрной реформы, и Гай Гракх поддержал его.
Сенат попытался избавиться от Флакка, отослав его в Галлию, для защиты союзной Массалии, которая запросила римской помощи в борьбе с саллювиями. Этот маневр имел неожиданные последствия. Флакк разбил галлов и с триумфом вернулся домой. К тому времени у Гая окончился срок полномочий квестора Сардинии, и он возвратился в Рим, чтобы занять место брата. В 123 г. до н.э., спустя десять лет, после убийства Тиберия, тридцатилетний Гай Гракх был избран трибуном.
Поддерживала нового трибуна главным образом городская беднота, пролетариат, которые ждали от него раздачи земли. Гай намеревался расширить свою базу, создав широкую оппозицию, опирающуюся на городские массы, всадников и италиков. В попытке задобрить избирателей он утвердил закон, по которому всем гражданам Рима зерно продавалась за полцены.
Программа младшего Гракха была более решительна, чем программа его брата. Он требовал снабжать солдат одеждой за государственный счет, не вычитая ее стоимости из жалованья. Он запретил призывать лиц моложе 17 лет. Также он потребовал снизить цены на зерно. Гаю удалось ввести в сенат 300 человек из класса всадников. Он инициировал масштабную программу общественных работ по строительству дорог и гаваней, что было выгодно крупным римским капиталистам. Таким образом, ему удалось отколоть всадников от сената.
Опираясь на эту широкую коалицию, Гай смог оставаться на должности трибуна два года, за время которых он выдвинул много новых законов. Он подтвердил аграрные законы Тиберия и раздал небольшие земельные наделы в новых колониях, одна из которых была создана на месте разрушенного Карфагена. Гай предложил раздать беднякам общественные земли. В ответ его противники вновь прибегли к саботажу. Сенат разрешил новым арендаторам продавать полученную землю, которую стали скупать богачи. Подобными приемами сенат противился реформированию устаревших норм. Розданные бедноте земли, таким образом, переходили в руки богатых латифундистов. В то же время, распространение рабского труда делало эти законы неактуальными и беспощадно вытесняло свободный труд по всей Италии.
Аристократия могла управлять народным собранием — трибутной комицией (comitia tributa), куда входило по одному представителю от каждой трибы. Горожане составляли четыре трибы. Сельские жители контролировали тридцать одну. Поэтому землевладельцы могли контролировать комиссию, опираясь на своих клиентов и вольноотпущенников, так как мелкие фермеры редко съезжались в Рим в большом количестве и никогда не оставались там надолго. По идее, эта система должна была защищать интересы мелкого крестьянства перед городскими массами. Теперь же она стала оружием в руках аристократов-рабовладельцев.
Перетягивая на свою сторону всадников, Гай предоставил им право откупа по сбору налогов в недавно завоеванной Азии. Всадникам также было дано право судить провинциальных правителей. Это была откровенная попытка подорвать власть сената, так как ограничивало его власть над провинциальными властями, многие из которых были римскими капиталистами из сословия всадников, обогащающихся за счет своих должностей.
Чтобы увеличить число своих сторонников, Гай предложил дать право голоса италикам. Он внес законопроект о даровании римского гражданства союзникам (lex de civitate sociis danda). Однако тут возмутились старые приверженцы Гракха. Реакционеры смогли умело использовать неприязнь к «чужакам», расколов массы и, таким образом, перетянуть на свою сторону городскую бедноту и заблокировать это предложение. Люмпен-пролетарская толпа не желала делить свои привилегии римских граждан с кем бы то ни было. Так как это «казалось народу, можно сказать, некоторым товариществом, дававшим им право на вполне материальные выгоды, прямые и косвенные, они ничуть не были расположены увеличивать число партнеров». (Моммзен.)
Борющиеся классы намертво столкнулись лбами. Моммзен говорит:
«Ясно было, что сенат еще не в силах вырвать у торговцев или пролетариев их новые привилегии; любая попытка оспорить законы о торговле зерном или о судебной реформе привела бы лишь (в более или менее цивилизованной форме) к уличному бунту, перед которым сенат был бы совершенно беззащитен» Моммзен.
В 121 г. до н.э. Гай Гракх, как и его брат, был повторно избран на должность трибуна. Когда он выдвинулся в третий раз, сенат вновь организовал заговор. Чтобы подорвать влияние Гая Гракха, сенаторы выставили своего кандидата — Марка Ливия Друза — с откровенно демагогической программой. В ход пошли самые злостные сплетни и откровенная клевета. Но главная слабость Гая была в том, что он лишился поддержки из-за своего провалившегося проекта по предоставлению италикам римского гражданства. В результате Гай проиграл выборы и не был избран на третий срок.
Возмущенные сторонники Гая Гракха, некоторые из которых были вооружены, во главе с Флакком организовали массовую демонстрацию протеста на Авентинском холме. Сенат только этого и ждал. В целях «восстановления порядка» против них бросили отряды ополчения, легионеров и лучников под командованием консула Луция Оптимия. Сенат уполномочил его выступить против любого «кто будет угрожать стабильности римского государства». Последовала жесточайшая резня, в ходе которой приверженцев Гракха потопили в крови. Сам Гракх, осознав безвыходность своего положения, приказал рабу заколоть себя. Его обезглавленный труп бросили в Тибр. 3 000 его сторонников угодили за решетку, где их вскоре удушили.
Главная беда популяров была в том, что римский пролетариат составляли не пролетарии в марксистском смысле, а деклассированные люмпены. Безработная римская толпа ненавидела богатых патрициев — но в конечном итоге, она сама была частью класса эксплуататоров и кормилась плодами труда рабов, в виде государственных раздач хлеба. Пролетариат Рима извлекал выгоду из эксплуатации и притеснения италийцев, и именно поэтому крайне враждебно встречал любые попытки расширения прав римского гражданства.
Они умели учинять бунты, иногда играли революционную роль, но в конечном итоге оказывались в лагере реакции, который умело использовал их предрассудки. Как и в случае с Тиберием, на планы Гая дать италикам гражданство наложил вето второй трибун. Но на сей раз, маневр Сената привел к более далеким последствиям. Многие плебеи выступили против Гая. Этот раскол в народном лагере ободрил реакционеров, позволив им перейти в наступление.
Однако конфликт по земельному вопросу еще не закончился. Особенно сильное недовольство периодически вспыхивало в римской армии, где солдаты требовали земли, после окончания срока службы. В первом веке до н.э. общественные земли в Италии и на окраинах империи несколько раз раздавались ветеранам. Диктатор Сулла провел широкую конфискацию и раздачу земель в 82 г. до н.э. То же самое позже делал и Цезарь. Но в целом же попытки аграрной реформы потерпели неудачу, да иначе не могло и быть.
Как мы видели, Гракхи намеревались распределить землю между свободными гражданами, возродить мелкое крестьянство и населить Италию вольными землепашцами, а не рабами. Они требовали выделения общественных земель бедноте. Однако их предложения не могли возыметь успеха, так как не устраняли основного противоречия. Мелкие крестьяне не могли конкурировать с крупными латифундиями, где трудились огромные массы рабов — тем более, что им приходилось часто бросать свои фермы ради армейской службы. Такие попытки повернуть время вспять были заранее обречены на неудачу. Они шли вразрез с экономической потребностью эпохи.
Сегодня, при капитализме, любые усилия поддержать малый бизнес и ограничить распространение больших корпораций с помощью антимонопольного законодательства оказываются полностью бесполезными. Так и в древнем Риме: класс мелких земледельцев уже нельзя было возродить. Процесс концентрации земельных угодий в руках небольшого числа крупных рабовладельцев была неумолим.