Социально-политический кризис 80-го, стал самым серьезным за всю послевоенную историю Польши. Его причиной в огромной степени был огромный иностранный долг страны. Долг Польши западным странам за десятилетие увеличился в 23,5 раза. (Rydygier 1985: 253). Результатом такой политики стал переход части польских средств производства в руки иностранных инвесторов. В апреле 1980 года делегация западных банкиров, прибыла в Польшу вести переговоры о выплате польского долга. Во время этих переговоров банкиры требовали возможности вкладывать твердую валюту в отрасли промышленности напрямую связанные с продовольствием, цены на которое, например, на сахар и мясо, были ниже рыночных. Выполнение этих требований означало бы существенное ухудшение условий жизни множества людей, особенно рабочих. Как отмечало «Благосостояние» за 20.07.80: «когда польское правительство удвоило цены на сахар и увеличило цену мяса, то это подорожание было одобрено странами Запада». Как известно именно это стало причиной первых забастовок. Поэтому можно сказать, что сами эти забастовки были протестом против решений принятых под давлением западных кредиторов.
Правительство так же старалось выполнить пожелания банкиров, приняв план увеличения экспорта на Запад на 27% за год. Увеличение планировалось за счет экспорта сырья и сельхозпродукции, в ущерб внутреннему рынку. В третьем квартале 80-го, запасы на внутреннем рынке упали на 15% по отношению к предыдущему году. По проекту нового правительства премьер-министра Бабиуча, составленного под давлением кредиторов, предполагалось за счет внутреннего рынка решить проблемы с внешним долгом.
Естественно, ограничение запасов пищевых продуктов на внутреннем рынке и увеличение экспорта предметов потребления, включая предметы первой необходимости, резко ухудшают, по крайней мере, в первое время, условия жизни большинства населения страны и часто ведут к массовым движениям против властей принимающих эти действия. Поэтому протесты рабочих были напрямую направлены против политики, которая состояла в создании из Польши государства-иждивенца развитых стран. Тем не менее, протест был нацелен на местную власть, как прямую проводницу этой политики. Инструкция представителя премьер-министра ясно дает понять, что все тяготы кризиса на плечи рабочих: «Наша экономика должна иметь 20 миллионов тонн угля для экспорта. В 1978-79 годах шахтеры отработали 42 воскресенья, не говоря о субботах. Шахтеры работали по 11 часов». (Blazynski 1987: 183). Сварщики на верфях вынуждены были работать по 10-12 часов в день. Количество сверхурочной работы, ложившейся на плечи рабочих, намного превосходило позволенное по Трудовому законодательству. (Wojcik 1981: 14-5).
Участники самой крупной забастовки на Гданьской судоверфи требовали не только компенсацию повышения розничных цен, но и введения продовольственных карточек на мясо и мясопродукты, а так же отмены коммерческих цен. Рабочие с судоверфи, подобно многим другим забастовщикам, требовали поставлять продовольственные товары в первую очередь на внутренней рынок, а экспортировать только лишь излишки. (Jarecki 1985: 213-14). Рабочие и работницы из Лодзи, выдвигали такие же требования, в отношение угля, мяса и других продуктов. (Dziecielska-Machnikowska, Matuszak: 17,64).
Зависимость от западного капитализма повлияла и на меры, принятые властями в других областях. Это было заметно и в политике и в культуре. Согласно тогдашнему Министру Внутренних Дел, поскольку экономическая ситуация и социальный климат ухудшилась, влияние западных центров увеличилось. Которые, оказывали давление по вопросам: так называемым разделенным семьям, паспортов для диссидентов, требования все больших политических уступок как условия экономической помощи. (Там же: 121). Это давление дало свои результаты. Особенно успешным было проникновение в профсоюз шахтеров.
В 1975 году Польша согласилась на репатриацию 125 000 поляков немецкого происхождения в обмен на кредит 1 миллиард дойч марок и еще 1.3 миллиарда в виде компенсаций за времена оккупации. С другой стороны, ФРГ могла позволить себе платить меньше чем требовалось. Первоначально компенсация была оценена DM 8 миллиардов, в последующем эта сумма увеличилась до DM 10 миллиардов. Franciszek Szlachcic, секретарь ЦК, отвечающий за международные дела, первоначально потребовал всю эту сумму из Германии, но он был исключен из переговоров и проблема была улажена Гиреком непосредственно на переговорах с Немецким Канцлером Шмидтом. (там же: 86-88).
Так экономическая зависимость превратилась в политическую. Правительство боялось, что более самостоятельная политика может привести к потере кредитов. (там же: 121-22).
Экономическая зависимость от Запада проявлялась в разных областях. Многие отрасли промышленности стали зависимы от западной продукции и комплектующих. Из общей суммы в $27 миллиардов торговых кредитов 66% были предназначены для импорта из стран Запада (за исключением сельского хозяйства) (ZG 22, 1986: 13).Такая сильная зависимость имела далеко идущие последствия.
С марта 1981 года импорт был почти полностью прекращен, вследствие нехватки валюты. Это вело к промышленному застою из-за нехватки поставок, прекращению производства многих изделий, замедление использования производительных сил и нарушения межпроизводственных связей. (Rzadowy raport 1981: 11). В 1979 году, кода импорт сильно сократился, национальная промышленность смогла выполнить план на 80-85%. В 1980-81 бездействие, происходящее из-за нехватки импортных компонентов, составило 40% внутреннего производства. (Gorski 1982: 153; Staniszkis 1989: 153).
Зависимость от капитализма имела, также, и технологический момент, имевший причиной использование ссуд для покупки устаревших технологий. Индустриальные товары, производимые на этом оборудовании, не могли выдержать конкуренцию на мировом рынке. Такая экономическая политика, производство на экспорт низкокачественного дешевого товара, сделали Польшу подобной странам Третьего мира. Это усиливало относительную отсталость национальной экономики и ограничивало доступ на более благоприятные позиции в международном разделение труда. Так в 1976 году, например, продажа угля, наряду с другим сырьем и пищевыми продуктами, составила 71% экспортной выручки от торговли с высокоразвитыми странами. (Kuczynski 1981: 30) .Машиностроение страны было крайне неконкурентоспособно. Здесь практически не было улучшений. Это видно из того, что в период с конца 70-х до начала 80-х, за одну тонну продукции развитых стран Польше приходилось экспортировать от 2 до 6 тонн своих изделий. (Rzadowy Raport 1981: 76).
Был еще один аспект иностранных закупок. Они дали возможность части бюрократии выезжать для заключения контрактов на Запад. Эти поездки с большим количеством экспертов и «сопровождающих лиц», хоть и с маленькими по западным меркам командировочными, были очень заманчивы для поляков. Многие из этих людей смогли получить более существенные выгоды, получая от западных фирм комиссионные и иные виды вознаграждений за подписанные контракты. Например, директор главного бюро внешней торговли смог таким образом скопить в западных банках более 2 миллионов долларов. Таким образом, стратегия экономической зависимости от капитализма переплелась с внутренними проблемами Польши. Бюрократия стала стремиться стать буржуазией.
Кредиты могут приносить пользу не только кредиторам, но также и их получателям, если они способствуют дополнительному росту национального дохода, который превышает долговую выплату плюс процент. Кроме того, кредиты должны быть использованы, на производство конкурентоспособной, на мировом рынке продукции. Однако, Польша не смогла в должной мере использовать эти возможности. Вместо этого рост национального дохода уменьшился в сравнение с прежними годами. В 1980 году национальный доход был более низкий, чем в 1977. (Szymanski 1982: 18,28). Кроме того, уже в 1974, доход от фабрик работающих на экспорт стал не в состоянии выплатить кредит. (там же: 278).
Значительная часть иностранных кредитов была предназначена для развития тяжелой промышленности, из-за стремления угодить военно-промышленному комплексу. Но из-за специфики тяжелой промышленности, более длительному периоду возвращения вложенных средств, страна попала в кредитную ловушку. Возникла необходимость в новых кредитах, которые, как правило, выдавались под более высокий процент. Перспектива экспорта продукции тяжелой промышленности часто не была основана на трезвом расчете. Например, когда на мировом рынке возник излишек простых стальных изделий, сталелитейный завод-гигант «Катоуис» экспортировал свои товары по низким ценам, в то время как импортировал сложные изделия по ценам в 3-4 раза выше. (Rzadowy Raport 1981: 23).
Так называемая теория «Открытый план» была попыткой оправдать разрушение экономики. Практически эта теория подразумевала уход от плановой экономики. Таким образом в 1971-75 годах, уровень инвестиций был выполнен только на 30% от пятилетнего плана (там же: 36). Следующие решения были приняты вне плана. В то же время, в течении 1971-79-ых годов финансовый план инвестиционных расходов был выполнен, но, при этом, ежегодные материальные планы по инвестициям никогда не были выполнены. (Szymanski 1982: 79). Множество машин и импортированных средств были потрачены впустую. Часто бывало, что дорогие импортные машины, перевозимые по воздуху, лежали без дела на складах аэропортов. Таким образом, планирование было чисто декоративным. Поскольку рабочие не имели никакого контроля над правительственными бюрократами, разные группы бюрократии проводили решения в своих интересах. Результатом было, то что бесплановость экономики привела к полному экономическому краху.
Нехватка в производстве продуктов первой необходимости и продуктов питания, наряду с быстрым расширением тяжелой промышленности привела к растущей инфляции. Нарушение равновесия, первоначально произошедшее в одной части рынка, постепенно привело к полной дезорганизации. Фактически власти преднамеренно провели инфляционную политику, с целью фактора экономического роста и стимула для эффективной работы. Это произошло от упрощенного предположения о пропорциональных отношениях между трудовой производительностью и материальными стимулами в форме увеличения заработной платы. Эта политика, основанная на идеологии «роста числа богатых», была провозглашена как главная цель жизни для людей, а также главной формы их содействия общественному благосостоянию, и создавала культ обогащения. (Это было выражено в лозунге «Польша будет более сильной, при богатых людях»).
В тоже время неравные условия различных категорий участников этой «погони за деньгами», становились все более очевидными. Известно, что обесценивание денег ударило, прежде всего, по рабочим, живущим на зарплату. Инфляция в странах «реального социализма» является более вредной, чем в странах капитализма, поскольку это сопровождается ухудшением рыночных условий.
Позиция золота тоже ослаблена поддержкой государством расширения его экспорта, в погоне за валютой. Ужесточение преследования спекулянтов валюты привело к высокому обменному курсу и раздуло внутренние цены. Рынок все более дезорганизовывался из-за нехватки все более широкого диапазона товаров, что в свою очередь вело к росту спекуляции по взвинчиным ценам и сказочно обогащало спекулянтов. В то же время товары по таким ценам были доступны лишь единицам, а именно тем, кто мог за них платить. В обществе появились очень богатые люди. Кто же они были? Частники, богатые крестьяне и часть творческой интеллигенции. Кроме того, что особенно важно, среди них были экономическая и политическая элита. Характерно, что в 1970-м году количественные данные относительно самых высоких жалований были исключены из статистики Главного Статического Управления (CSO). Кроме того, из этого отчета были исключены доходы должностных лиц политических организаций и профсоюзов, а так же агентов и адвокатов. К сожалению, поэтому мы не знаем реальных данных о самых высоких доходах в 1970-м году. Согласно официальным данным разница в зарплатах доходила до 20:1. Даже эти данные, недвусмысленно демонстрируют образец увеличивающегося неравенства среди людей, зарабатывающих, продавая свою рабочую силу, то есть большинства населения. Это явление было типично для 70-х и было следствие тогдашней экономической политики, которая считала, что эта дифференциация мотивирует эффективность и добросовестность. С 1970 по 1978 годы самая высокие зарплата выросли намного больше, чем самые низкие. Но не только дифференциация в оплате отражает все аспекты неравенства. В 76-79 годах стоимость предметов первой необходимости, то есть, тех на которые малообеспеченные люди тратят основную часть доходов, росла наиболее быстро. В 1980 году уже 6,2 миллиона человек имели доход ниже минимального социального уровня. (Wojcik 1981: 101).
Правительственная пропаганда совсем не упоминала проблему бедности в Польше. Система социального обеспечения была источником гордости. Однако, однажды предоставленные пособия не увеличивались с ростом цен. К 1977 году 72% всех детей, жили в семьях с низкими доходами, т.е. ниже 1000 злотых на душу. (Wojcik 1981: 101). На другом конце социальной лестницы, в 1972 году Государственный совет издал декрет, дающий социальные пособия членам высшего властного слоя (начиная с Первого Секретаря ЦК ПОРП), включая директоров и министров с их семействами. Этот декрет, среди прочего, предусматривал для них очень высокие пенсии. Кроме того, они имели ряд других привилегий.
Увеличение в дифференцирование доходов было неотъемлемой частью политики экономического роста, проводимой руководством перед августом 1980. Именно для групп с самыми высокими доходами импортировались предметы роскоши. Политика направленная на массовое производство разнообразных дешевых товаров (радио, мотоциклов, телевизоров и т.д.) типичная для 50-х, была отменена в пользу производства дорогих изделий. Эта практика была обоснована тем, что это приведет к уменьшению их цены. Но это была ложь — они лишь служили стимулом обогащения. Производство предметов роскоши шло за счет предметов первой необходимости и привело к противоположному эффекту, поскольку расширение сектора промышленности дорогих товаров, уменьшило ресурсы и инвестиции в те отрасли промышленности, которые производили предметы первой необходимости. В 1980 году, например, «Polcolor» (выпускающий цветные телевизоры) потребовал, чтобы несколько фабрик, построенных другими отраслями промышленности были слиты с ним.(P 47, 1988: 4).
Несоответствие, проявляющееся между повышенными ожиданиями потребителя и возможностями их исполнения, привело ко многим отрицательным социальным эффектам. Многие брали дополнительную работу, искали полузаконные или незаконные источники дохода, которые могли помочь им улучшить позицию в социалистической версии этих «крысиных гонок». Подработка после или даже во время основной работы, также как спекуляция и т.п. стали широко распространены, допуская получение большей прибыли вне рабочего места. Это, наряду с нехваткой большинства потребительных товаров, уничтожали стимулы для эффективной работы на официальном рабочем месте. Это также влияло на социальное сознание, отношения между материальной ситуацией и усилием, вложенным в работу в социализированной экономике.
Данные и статистика обычно фальсифицировались, чтобы получить премии и награды. Например, управление «Jelcz» ложно сообщило, что 487 автомобилей, стоящие 333 миллиона Zl были произведены (Botwina 1988: 52). Тем временем, контролирующие службы нашли, что эти экономические эффекты были, в большей степени, только на бумаге. (ND 8, 1981: 182).
Супервысокие доходы не могли быть просто зарплатой. Обладатели больших доходов имеют в своем распоряжение излишек денег, который практически не может быть исчерпан, и более того, их неразумно использовать непосредственно на потребление, в то время, как имеются возможности использовать их другим способом. Сначала излишек может быть преобразован в иностранную валюту и затем положен в банк. В конце 1975 года, 213 000 поляков имели 110 миллионов долларов на счетах в польских банках. (P E-I 3, 1976: 18).
Во-вторых, деньги могли быть вложены в частный сектор (торговля, услуги и т.д.). Ремесленные цеха, оранжереи, магазины, гостиницы и т.д., могли быть открыты под свое или чужое имя, или можно было стать партнером. Так постепенно формировался класс мелкой буржуазии.
В-третьих, доходы могли быть вложены в высокоценные потребительские товары типа драгоценных камней, произведения искусства и т.д. Наличие запаса показывает, как отмечал Маркс, что собственность, товар не предназначен для использования, а имеет значение обмена как товар. Иначе говоря, некоторых запасов дает возможность их в любой момент обменять.