Аллен Гинзберг: «Вопль» против капитализма

50-е годы открыли новый период в развитии капиталистического общества. В то время американские солдаты, едва вернувшись со Второй мировой войны, преданно верили в Американскую Мечту, как ее преподносила реклама — семья, частный домик в пригороде, машина и стабильный доход. Казалось, будто двадцатилетние потрясения навек отошли в прошлое, сменившись бескрайним благоденствием и неограниченными возможностями. Повсеместно рос уровень жизни: рабочий класс получил возможность приобретать вещи, еще недавно доступные лишь богачам — отсюда и явление так называемого «консюмеризма»,— идеи, будто пролетариат может купить счастье на свою зарплату. Так началось господство американского культурного, экономического и политического империализма, а в каком-то смысле — второе рождение капитализма после кризиса 30-х и разрухи Второй мировой войны. И тем не менее, именно тогда молодой поэт по имени Аллен Гинзберг опубликовал поэму «Вопль», подвергшую критике эти чудеса и и предвосхитившую студенческие и левые движения на десятки лет вперед. Художественный фильм «Вопль», который вышел в 2010 году, рассказывает историю Гинзберга, поэмы и суда, стремившегося удушить его социальный критицизм.

Открытый гомосексуалист и социалист, заявлявший об этом в своих стихах, Гинзберг даже в эпоху маккартизма не боялся отличаться от других. Кинокартина (автор сценария и режиссер Роб Эпштейн и Джеффри Фридман) рассказывает о нем, совмещая интервью поэта, чтение его прославленной поэмы «Вопль», и суд над Гинзбергом и его издетелем Лоуренсом Ферлингетти по обвинению в «непристойности». Это увлекательное, однако не беспроблемное изображение Гинзберга и его поэзии.

Фильм открывают черно-белые кадры: молодой Аллен Гинзберг (его играет Джеймс Франко) читает «Вопль» в прокуренном зале, полном художников, хипстеров и студентов. Бит-волна 50-х в разгаре. Гинзберг начинает с прославленного вступления:

Я видел лучшие умы моего поколения сокрушенными безумием, подыхающими с голоду бьющимися в истериках нагими,
влачащимися через негритянские улицы на заре в поисках гневного кайфа,
ангелоголовые хипстеры смерть как жаждущие возобновить древнюю небесную связь с искрящейся звездами динамо-машиной среди механизмов ночи,
те кто в нищете и лохмотьях те кто с ввалившимися глазами и обдолбанные не спал ночей курил в не от мира сего темноте квартир без горячей воды кто парил над крышами городов созерцая джаз…

Здесь и далее стихи в переводе Д. Жутаева — пр. пер.»

Как только звучит слово «джаз», сцена обрывается, и вступает яркая джазовая тема, а по экрану, вместе с титрами, ползут цветные и черно-белые фотографии. Великолепное начало, задающее настрой всего фильма и времени, когда происходит действие. Однако здесь также видна и одна из слабостей картины а именно — история и общество изображены здесь куда более светлыми красками, чем в самом «Вопле».— произведении мрачном и пессимистическом. Но об этом чуть позже.

Фильм построен на трех сюжетных линиях: чтение Гинзбергом поэмы, с элементами мультипликации; интервью, где он говорит об искусстве и жизни, дополненное воспоминаниями; и суд над поэмой, где прокурор и защитник допрашивают литературных экспертов о ее литературной ценности, и о «непристойности», которую она содержит. Один из образчиков предполагаемой «непристойности».зачитывает прокурор:

…кто выл на коленях в подземке кого стаскивали с крыши трясущих гениталиями и рукописями,
кто подставлял жопу праведным мотоциклистам и взвизгивал от восторга,
кто отсасывал и у кого отсасывали матросы, эти серафимы в обличье людей, ласки Атлантического океана и карибская любовь,
кто ебался по утрам и вечерам в розовых садах и на траве муниципальных парков и на кладбищах разбрасывая семя повсюду для всех подходи налетай бери кто хочет

Этот отрывок провоцирует дискуссию по поводу того, есть ли сексуальный подтекст во фразе «кто отсасывал и у кого отсасывали матросы, эти серафимы в обличье людей», и необходимы ли подобные сексуальные пассажи для понимания общего контекста поэмы. К слову сказать, полемика о «непристойности».стихов Гинзберга сильно смахивает на нынешние споры о «непристойности» хип-хопа и необходимости его цензуры. Здесь не место обсуждать «непристойное содержание» рэпа и попытки его цензурировать — достаточно заметить, что, несмотря на различия между ним и поэзией Гинзберга, и здесь и там попытки цензуры отражают страх буржуазных и мелкобуржуазных моралистов перед социальными и политическими реалиями, высказанными на языке, понятном и доступном массам.

Сцены суда с участием различных литературных экспертов, интервью с Гинзбергом, и более художественно — мультипликационная поэма — помогают прояснить смысл стихов. Они рассказывают о Гинзберге и его поэзии гораздо более живо, чем любая лекция, и, надеюсь, фильм поможет нынешней молодежи лучше понять Гинзберга и его значимость для современного общества, все еще проникнутого буржуазной моралью «консюмеризма», «прагматизма» и прочих признаков капиталистического распада и культурной нищеты, которые столь мастерски живописал Гинзберг.

«Вопль» — очень амбициозный проект. Это кино о поэте, чья фантазия уходила корнями в реальность своего времени. Оно заслуживает уважения хотя бы за попытку передать столь сложный феномен как Гинзберг и его поэзия. Мультипликация и поэзия сменяются тут нарочито документальным и реалистическим изображением событий. Это ставит его высоко над бесчисленными поделками, отштампованными конвейером Голливуда, и доносит до зрителей яркое и неоднозначное содержание творчества Гинзберга.

[Zoom]

И всё же, если говорить о всестороннем рассмотрении Гинзберга, «Вопля».и последующего судилища, фильм не смог полностью справиться с этой задачей. Он в основном посвящен взглядам Гинзберга на искусство, его гомосексуальности, цензуре и так называемому «разбитому поколению».(между прочим, когда его спрашивают о «разбитом поколении», поэт отвечает, что никакого «поколения».не было — лишь горстка ребят, которые жаждали опубликоваться). Все это крайне важно для понимания «Вопля».и его автора. Тем не менее, центральная часть головоломки выпадает: политические взгляды Гинзберга, широко запечатленные в его поэзии.

В рисованной версии поэмы почти не упоминаются социалистические мотивы. Однако в третьей части «Вопля», посвященной Карлу Соломону — другу и собрату по пребыванию в психиатрической больнице «Рокленд» — поэт говорит:

Я с тобою в Рокленде,
где ты обвиняешь врачей в безумии и замышляешь древнееврейскую социалистическую революцию против фашистской национальной Голгофы
Я с тобою в Рокленде, где ты еще расколешь небеса Лонг-Айленда и воскресишь своего живого Христа-человека из сверхчеловеческой могилы
Я с тобою в Рокленде, где двадцать пять тысяч рехнувшихся товарищей хором поют последние куплеты „Интернационала“.

Надо помнить, что это писалось в разгар маккартизма, когда лучших творцов Америки, многие из которых вовсе не были коммунистами, травили и преследовали. Поэтому в ту пору эти строки звучали особенно вызывающе. И, несмотря на слегка иронический тон, Гинзберг определенно сочувствовал социалистическим идеалам.

Мать Гинзберга был активисткой Компартии, и это, несомненно, повлияло на его отношение к коммунизму. Однако, симпатизируя социализму, он также неприкрыто критиковал сталинистские диктатуры своего времени. Видимо, идеология Гинзберга была сродни взглядам Льва Троцкого, одного из виднейших вождей русской революции, посвятившего последние годы жизни борьбе против бюрократической тирании сталинизма. В „Сноске к «Воплю»“, звучащей под конец фильма, поэт говорит:

«Свято время в вечности свята вечность во времени святы часы запущенные и оставленные в космосе свято четвертое измерение свят Пятый Интернационал свят Ангел что в Молохе!»

В авторских примечаниях к поэме Гинзберг писал:

«Пятый Интернационал»: Первый Интернационал — Международная ассоциация трудящихся, Лондон 1864 г., под руководством Маркса и Энгельса. Второй — Социалистический Интернационал, Париж 1889 г. Третий — Коммунистический Интернационал Коминтерн), Циммервальд, Швейцария, 1919. Четвертый — троцкистский Интернационал, Париж, 1938 год. Пятый Интернационал рабочих, предпринимателей, крестьян и коренных общин мира — еще не созван, чтобы предложить нормы выживания в эпоху, когда империи частных и государственных монополий капитала достигли почти абсолютной и потенциально самоубийственной власти ».(курсив наш.

Отсюда видно, что Гинзберг, если не полностью разделял, то уж наверняка сочувствовал идеям троцкизма. Вскоре после основания Четвертого Интернационала Троцкий был убит; поэтому для тех, кто, подобно Гинзбергу сочувствовал его идеям, логично было ожидать создания Пятого Интернационала. Однако послевоенный экономический бум вызвал спад революционных настроений — особенно в промышленно развитых странах. Тогдашние лидеры Четвертого Интернационала не смогли приспособиться к новым обстоятельствам, их организация обмельчала, выродилась и распалась на различные секты, а массовый Пятый Интернационал не возник и по сей день. И всё же, как следует из приведенной цитаты, Гинзберг твердо верил в социалистические идеалы, что почти полностью игнорируется в фильме.

Другой недостаток картины — ее чрезмерная живописность. «Мультяшное» оживление поэмы Гинзберга едва ли передает мрачный, пессимистический настрой «Вопля» — оно слишком красочно для него. Вдобавок актер Джеймс Франко, читая стихи, похоже, не понимает их глубокого социального критицизма, а потому его голос звучит не так тревожно как у самого Гинзберга, если послушать сохранившиеся записи. Оговоримся, впрочем, что сыграть такого спорного персонажа как Аллен Гинзберг — задача не из легких, и Франко изо всех сил пытается уловить интонации Гинзберга, особенно в сценах интервью.

«Вопль» задает чрезвычайно высокую планку, осилить какую способны немногие. У него есть недочеты в изображении Гинзберга и его поэзии — на документальном и художественном уровнях, но это кино, безусловно, стоит посмотреть, особенно если принять его как введение в творчество Гинзберга. Когда первые удары мировой революции разносятся от Ближнего Востока до Висконсина — надеюсь, что художники, рабочие и молодежь критически оценят «Вопль», культурную и политическую позицию Гинзберга, и это вдохновит их восстать против несправедливым обществом и присоединиться к борьбе за социализм.