Когда мы говорим о диктаторах и диктатурах, тиранах и тираниях, на ум обычно приходят Сталин с Гитлером, Наполеон, в крайнем случае — Пол Пот. Всё дело в масштабе. Размеры содеянного ими поражают воображение и потому заставляют нас затаить дух перед грандиозностью «великих деяний». А в глазах обывателя категория «величия», как известно, равняется своего рода белому билету, освобождающему от всякой ответственности перед людьми и историей.
Известный перуанский литератор Марио Варгас Льоса избежал подобной ловушки. Его роман «Нечестивец, или Праздник Козла» подходит к науке диктатороведения со стороны, уже освещенной творчеством Гарсиа Маркеса и других — со стороны маленьких «отцов нации», «благодетелей» и патриархов, увы, столь хорошо известной народам многострадальной Латинской Америки, что даже название этого явления стало всемирно общеупотребительным — «банановые республики».
Доминиканская Республика, делящая один карибский остров с государством Гаити, долгое время была самой что ни на есть «банановой». С 1930 по 1961 год ею единовластно заправлял Рафаэль Леонидас Трухильо Молина, один из жесточайших деспотов в истории Кариб, прозванный в народе Козлом.
Правда, книга Льосы посвящена не столько жизни, сколько смерти диктатора. После того как самодурство Трухильо довело Доминиканскую Республику до полного развала экономики и разрыва политических отношений с соседями (в том числе и могущественным северным гигантом), дни Козла были сочтены. Внутри доминиканской элиты сложился заговор, поддержанный эмиссарами ЦРУ. Успех и провал этого заговора подробно рассказаны в романе Льосы.
Надо уточнить, что «Праздник Козла» — художественная книга, написанная по реальным событиям. Педантичные историки насчитали в ней более двадцати несоответствий с реальной историей. Но главная проблема романа кроется в другом. Варгас Льоса вводит в сюжет массу людей, судеб, по своей прихоти закручивая их в немыслимой круговерти истории. Он явно стремился преломить события романа в максимальном количестве граней, взглянуть на них глазами как можно большего числа людей. Удалось ли ему это? Пожалуй, нет. Местами калейдоскоп лиц перемешивается настолько быстро, что голова читателя начинает кружиться. Второстепенные фигуры со звучными испанскими именами появляются, множатся, так что уследить за ними попросту невозможно. (Скажем, в романе присутствуют сразу два персонажа по прозвищу «Негр», один — брат диктатора, другой — его убийца; о ком идет речь в данный конкретный момент, не враз и догадаешься.) Но и это было бы полбеды. Самое важное, что при этой перенаселенности пространства книги, действие постоянно вращается в узком кругу доминиканской элиты. Классические «люди из народа» почти не задействованы, а народным массам дозволено немного пошуметь лишь на последних страницах. И это факт предельной значимости.
Можно возразить: писатель выбирает тему по своей воле, и качество книги от этого не зависит. Конечно. Разложение правящей верхушки диктаторского режима — предмет благодатный и интереснейший, как с политической, так и с психологической точки зрения. Однако не правящие верхушки делают историю и, крутясь в этом замкнутом кругу, мы никогда не сможем ответить на вопрос: почему всё произошло именно так как произошло и закончилось именно тем чем закончилось?
В план устранения Трухильо были вовлечены самые высшие лица Доминиканской Республики (почему — станет ясно ниже). Группе боевиков полагалось встретить машину Козла по пути в публичный дом и расстрелять. Затем военный министр, генерал Хосе Рене Роман, должен был поднять армию, нейтрализовать тайную полицию и самых преданных трухилистов, а после объявить о переходе власти к «военно-гражданской хунте». 30 мая 1961 года покушение состоялось, Трухильо погиб. И вот здесь-то события пошли абсолютно наперекор планам. Генерал Роман согласился возглавить заговор только при условии, что ему покажут труп Козла. Однако, прослышав о покушении, в то время как заговорщики метались по городу с убитым диктатором в багажнике, военный министр изо всех сил старался спрятаться от них, избежать необходимости действовать.
«С этого момента в каждый миг и все последующие часы, когда решалась его судьба, судьба его семьи, судьба заговорщиков и, в конечном счете, судьба Доминиканской Республики, генерал Хосе Рене Роман ясно сознавал, что он должен делать. Почему же он сделал все наоборот? Он и сам задавал себе этот вопрос в последующие месяцы и не находил ответа.» Наконец, время ушло. Хосе Рене Роман был арестован и, после четырех месяцев чудовищных пыток, убит осатаневшими отпрысками Козла. «В проблески ясности, приключавшиеся, чтобы напомнить ему, что он еще жив и что это еще не кончилось, он терзал себя одним и тем же вопросом: почему, заведомо зная, что его ожидало это, он не действовал так, как должен был действовать? Этот вопрос мучил его больше чем пытки, которые он переносил с большим мужеством, возможно, потому, что желал доказать самому себе, что вовсе не из трусости вел себя так нерешительно в ту нескончаемую ночь 31 мая 1961 года.»
Судьба остальных участников покушения оказалась не лучше. Отчаявшись найти военного министра, они отвергли и идею напрямую призвать доминиканский народ к восстанию, как предлагал один из заговорщиков (кстати, единственный имевший какой-никакой революционный опыт герильи).
— Прятаться! — воскликнул он в ярости. — Прячутся трусы. Давай закончим начатое дело, Хуан Томас. Надевай свою генеральскую форму, одолжи форму нам, и пойдем во дворец. Оттуда призовем народ подняться. [...] Надо опередить трухилистов, пока они не опомнились. Обратимся к народу, благо там есть связь со всеми радиостанциями страны. Пусть выходят на улицы. А армия нас потом поддержит.
Скептические лица Хуана Томаса, Амиамы и Модесто Диаса выводили его из себя. [...] И все решительно высказались против нового предложения Антонио: отвезти труп Трухильо в парк Независимости и выставить там напоказ, чтобы столичный люд увидел, как он кончил свои дни.
После этого им осталось только героически погибнуть. Некоторым хватило решимости дать бой полицейским ищейкам и пасть с оружием в руках. Другие угодили в пыточные застенки. Однако режим уже переживал агонию. Массы начали пробуждаться. Президент республики Хоакин Балагер (при жизни Козла бывший чисто марионеточной фигурой) воспользовался случившимся чтобы избавиться от самых одиозных приспешников тирана и прибрать к рукам реальную власть. Однако он не стал вторым Трухильо, да доминиканцы и не потерпели бы этого. Страна взяла курс на «управляемую демократизацию».
Та часть романа, где описывается поведение заговорщиков после убийства, наименее всего понятна и правдоподобна с психологической точки зрения. Оказавшись в руках охранки, отважные несгибаемые мачо принимаются в охотку закладывать всех и вся, причем даже до того как их начнут пытать. Даже сами себе удивляются:
«Ему что — дали пентонал натрия, что он так легко говорит? Но от пентонала засыпают, а он — ни в одном глазу, бодрый, и хочется все рассказать, выложить все секреты, которые раздирают ему внутренности. И он ответит на все, что ни спросят, черт подери.»
Это именно тот случай когда неверно избранный писателем ракурс ведет к искажению перспективы. На месте доминиканского народа в романе зияет пустота. Создается впечатление, будто у режима не было никаких проблем кроме внешнеполитических — санкций и угрозы интервенции США. Льоса даже заставляет Козла произносить фразы вроде: «На сахарных заводах здоровые, работящие люди трудятся с честью, присущей нашей стране» — причем не с трибуны, а наедине с приближенным. В таком случае заговорщики выглядят кучкой оторванных от жизни идеалистов, вдохновляемых лишь высоким принципом свободы. На самом деле это неверно. Последние годы правления Трухильо были отмечены постоянным ростом и радикализацией классовой борьбы. В 1954 году в Доминиканской Республике бастовали 20 тысяч сахарных рабочих. В 1956 году вспыхнуло вооруженное восстание, которое было жестоко подавлено. В 1959-м революционные эмигранты устроили вооруженную высадку по кубинскому образцу, завершившуюся полным крахом (только она и упомянута в романе).
Так чего хотели эти высокопоставленные конспираторы, обласканные и прикормленные Козлом? Читая книгу Льосы, невольно удивляешься: казалось бы, им полагается только и делать, что обсуждать судьбы Родины. А идей-то у этих «революционеров» и нет. Никаких! Все, на что их хватает — беспомощные слова-заклинания: «Родина... Свобода... Демократия... Военно-гражданская хунта...» Почему? Да потому, что они не собирались ничего радикально менять.
Все они выходцы из трухилистского правящего класса, плоть от его плоти. Все имеют в нем свой материальный, карьерный, семейственный — да какой угодно еще — интерес. И, если отбросить беспомощное патриотическое фразерство, центральная причина их бунта проста: маразматическая трухилистская система перестала себя оправдывать. Своим самовластием диктатор увлекал в пропасть не только себя, но и всю доминиканскую элиту. Почему высшие лица Республики охотно пошли на ковбойскую авантюру с убийством Козла, Льоса повторяет не раз: из страха перед социальным взрывом и коммунистической революцией в кубинском стиле. По той же причине их поддержал Вашингтон. В сущности, цель их бунта — «трухилизм без Трухильо», тот же режим, но без вечной угрозы со стороны неуправляемого деспота. (Да и то сказать: где гарантия, что «военно-гражданская хунта» была бы милосердней к своим оппонентам чем кровавый Козел? Благие намерения? Да, разве что...)
Стоит ли удивляться тому, как легко выдавали они своих товарищей на пытки и смерть? Эти горе-революционеры напоминают декабристов, которые точно так же принадлежали к одному классу со своими врагами — к дворянству, и попались в ловушку дворянской этики: врать высшему дворянину недостойно. То же и с героями Льосы: они одной крови с палачами; так почему бы не сказать правду своим?
Однако смерть Козла не избавила режим от гибели: напротив, она стала спусковым крючком. Вместо незадачливых заговорщиков их работу проделал талантливый политический интриган Балагер. В романе прекрасно отражено как этот человечек — без идей, без взглядов, без лица, говорящий и делающий только то, чего требуют интересы момента — вынужден изворачиваться между давлением старых трухилистских сатрапов и пробуждающихся к жизни народных масс.
«Созываемые студентами, Гражданским союзом, движением ”14 июня” уличные митинги, поначалу малочисленные, собиравшие горстку запуганных людей, через месяц, через два, через три разрослись небывало. И не только в Санто-Доминго [...], где митинги иногда заполняли весь парк Независимости, но и в Сантьяго, Ла-Романе, Сан-Франсиско де-Макорис и других городах. Страх пропадал, росло неприятие Трухильо. Острое историческое чутье доктора Балагера подсказывало ему, что это новое чувство будет неудержимо расти.»
Талант этого политического игрока, ход за ходом разыгрывающего сложную и опасную партию, поневоле восхищает. При помощи мастерских интриг, «гениальных дозировок» и железной выдержки он наконец ухитряется избежать молота коммунистической революции и наковальни трухилистского реванша. Дело заговорщиков, «латиноамериканских декабристов», побеждает, хотя сами они платят за него жизнью.
А доминиканские трудящиеся? Наивный вопрос, право... Разве о них речь? Все как обычно. Но не будем винить в этом перуанского писателя Марио Варгаса Льосу, автора хорошего романа «Нечестивец, или Праздник Козла». Своим красочным изображением распри в доминиканской элите, он лишь напомнил нам старую истину. Правящий класс всегда озабочен только положением правящего класса. И это справедливо не только для Доминиканской Республики. Нет смысла надеяться на героизм, патриотизм или добрую волю Власть Предержащих. Ни один политик, военный или «героический» путчист не в состоянии изменить мир к лучшему без массового движения угнетенных. «Праздник Козла» — самое убедительное доказательство этой истины.