Хотите узнать, как живут в странах третьего мира? Спросите у Лизы Пэк (Lisa Pack), помощницу руководителя, которая работает в департаменте дорог и транспорта в округе Джефферсон, штат Алабама. В августе прошлого года Пэк познакомилась с нелегкой жизнью в посткризисной Америке, когда пришло распоряжение сверху о том, что ей и еще 1000 ее коллег придется сходить в небольшой отпуск за свой счет. Как оказалось, задолженность округа превышала $5 млрд., и это означало, что суды, тюрьмы и полицейские участки нужно было закрыть, чтобы расплатиться с банками Уолл-стрит.
Когда бытовые службы в Бирмингеме и его окрестностях были обобраны до нитки, Пэк попыталась прокормить свою семью с помощью еженедельного пособия по безработице в размере $260. Почти четверть этой суммы уходила на оплату медицинской страховки, которую округ больше не оплачивал. Ей также приходилось отвечать на телефонные звонки от бывших сослуживцев, которым приходилось еще труднее. «Иногда я висела на телефоне до двух ночи, — рассказывает она. – Мне пришлось отговорить не одного человека от самоубийства. Для некоторых мужчин с семьями это было очень тяжело – изъятие дома, банкротство. Я засыпала в слезах».
Дома опустели, компании закрылись, и Бирмингем начал частично превращаться в город-призрак. Приходили также и счета, присущие лишь этому конкретному региону – например, счет за канализацию на сумму $64, который Пэк и ее семья оплачивали ежемесячно. «Да, сумма счета выросла примерно на 400% за последние несколько лет», — признает она.
Счет за канализацию, по сути, и стал причиной потери работы для Пэк и ее коллег. В 1996 году средняя сумма счета за канализацию составляла всего $14,71 в месяц – но это было до того, как округ решил построить тщательно разработанную новую систему канализации с помощью внештатных финансовых волшебников, которых звали Bear Stearns, Lehman Brothers, Goldman Sachs и JP Morgan Chase. Результатом стали огромные объемы заемных средств, которые округ использовал на постройку самого большого в мире туалета – «станции по переработке канализационных отходов размером с Тадж-Махал», как назвал его один из работников. То, что произошло в округе Джефферсон, должно стать идеальной метафорой для описания колдовства, присущего современному олигархическому капитализму: шайка коррумпированных местных чиновников и аморальных финансистов объединились для постройки гигантской машины для превращения человеческого дерьма в миллиарды долларов прибыли для Уолл-Стрит – к несчастью для таких людей, как Лиза Пак.
И как только эта гигантская машина для дерьма была построена и настала пора платить за эту стройку, господа с Уолл-Стрит вернулись к местным политикам и вдвойне заработали на этой афере. Они налетели с намерениями помочь бедным разоренным жителям округа Джефферсон сократить их плату за туалет с помощью целой кучи туманных финансовых схем – схем, которые лишь дали возможность отложить дату расплаты на год или два, еще глубже погружая округ в долги. В конце концов, каждый раз, когда округ Джефферсон осмеливался дышать возле любого из банков, с него сдирали миллионные комиссии. На обмане этих глупых южан можно было заработать так много, что банки вроде JP Morgan потратили миллионы на оплату услуг посредникам, которые подкупали – да, верно, давали взятку, преступно подкупали – членов окружного финансового управления и их коллег, чтобы сохранить этот бизнес. Суммы были чертовски велики, и JP Morgan даже в какой-то момент выплатил Goldman Sachs $3 млн., чтобы тот убрался оттуда и позволил первому обобрать деревенщин из округа Джефферсон.
Бирмингем стал олицетворением нового вида крупномасштабного финансового мошенничества, такого, которое угрожало не только финансовой стабильности городов и округов по всей Америке, но и таких стран, как Греция. В то время как кредитный кризис воспринимается многими американцами как абстракция, некий непонятный хаос из сложных операций, когда-то проделанных в заоблачных высях над Манхеттеном в середине 2000-х годов, в округе Джефферсон можно наглядно увидеть отвратительную преступность кризисной экономики своими глазами. Здесь можно увидеть след, который ведет прямиком от грабительской своповой сделки на миллиард долларов, состряпанной на высших уровнях крупнейших американских банков, через взятки и преступления – «цена за бизнес», по словам одного из банкиров JP Morgan, записанным на пленку, — к счету Лизы Пэк за канализацию и массовым сокращениям в Бирмингеме.
Если проследить этот путь и понять, что произошло в округе Джефферсон, то все иллюзии рассеются. Мы живем в государстве преступников, и дни, когда мы могли смеяться над другими странами, сочтены. Пришел их черед смеяться над нами. Множество жителей Бирмингема оказались в тюрьме за преступления: более 20 местных чиновников и бизнесменов были осуждены за коррупцию федеральным судом. В октябре прошлого года, как раз примерно в то время, когда Лиза Пэк вернулась на работу на неполную ставку, мэра Бирмингема обвинили в мошенничестве и отмывании денег за взятки от банкиров с Уолл-стрит, в число которых входило все, что угодно, от часов Rolex и костюмов от Феррагамо до наличных. Но те, кто дал зеленый свет взяткам и больше всех заработал на этой афере, остаются в неприкосновенности. «До JP Morgan никогда не доберутся», — считает Пэк.
Если вы хотите узнать все об этом, винить во всей этой неразберихе стоит слезливых защитников окружающей среды и любителей деревьев. Все началось с реки Кахаба, крупнейшей свободнотекучей реки в штате Алабама. Приток, который проходит через Бирмингем, является родиной большего числа видов рыбы на милю, чем любая другая река Америки, и пристанищем 64 видов редких и вымирающих видов растений и животных. Она также является источником худшей из муниципальных финансовых катастроф в американской истории.
Еще в начале 1990-х канализационная система округа настолько устарела, что неочищенные сточные воды попадали прямо в Кахабу, которая также снабжает регион питьевой водой. Вместе с жителями из общества Cahaba River Society, действующими и благих побуждений, Агентство по защите окружающей среды EPA через суд вынудило округ выполнить требования Закона об улучшении качества водных ресурсов. В 1996 году чиновники подписали ныне позорное постановление о разрешении, согласившись не только отремонтировать протекающие трубы, но и устранить все утечки сточных вод – практически недостижимый стандарт, который потребовал от округа построить самую сложную, экологически чистую, дорогую систему канализации в истории вселенной. Это было сродни тому, как заставить маленький городок во Флориде, где снег выпадает раз в пять лет, сделать целую флотилию снегоочистителей за миллиарды долларов.
Первоначальная смета расходов на новую канализационную систему составляла всего $250 млн. Но при чудесной демонстрации возможностей маленького городка в продажности и фальшивых тендерах ценник быстро превысил $3 млрд. Окружные администраторы буквально набивали карманы пачками денег от строителей, инженеров и других желающих принять участие в проекте, в то время как округ был вынужден брать неприлично большие кредиты, чтобы оплачивать быстро растущие расходы. Округ Джефферсона фактически стал одним гигантским безработным наркоманом, ворующим телевизоры, который взял кредит на миллион долларов, чтобы купить огромный типовой дом – и, как и во время жилищного пузыря, Уолл-Стрит сделала бизнес с помощью своего человека на местах. Как сказал один окружных чиновников, «мы, как тот парень, который взял ипотечный кредит на миллион долларов, зарабатывая $50 тыс. в год».
Чтобы убедить кредиторов в том, что округ сможет оплатить свой заем, администраторы наделили финансового директора – невыборного чиновника, которого назначает президент комитета – полномочиями автоматически повышать плату за канализацию, чтобы гасить выплаты по задолженности. Этот шаг не только принес миллиардные средства, но и загнал чиновников в угол. Если затраты росли бы дальше – а притом, что практически каждый подрядчик в Алабаме грел руки на этой стройке, они росли быстро – чиновникам пришлось бы столкнуться с автоматическим повышением цен на услуги, что разозлило бы их избирателей. (К 2003 году годовой процент по канализационной сделке достиг $90 млн.) Так что комиссия обратилась к Уолл-стрит с просьбой изобрести финансовые инструменты, которые позволили бы сократить огромные выплаты по кредитам округа.
Уолл-стрит с готовностью откликнулась. Во-первых, был использован тот же трюк, который вызвал жилищный кризис: округ перевели с фиксированной ставки по облигациям, выпущенным для финансирования сделки, на плавающую ставку. Рефинансирование означало снижение процентных платежей в течение нескольких лет – но за этим могло последовать увеличение выплат. Этот шаг позволил окружным чиновникам отложить решение проблемы до следующего выборного сезона, переложив ответственность на плечи новых администраторов, которым неизбежно пришлось бы платить по реальным счетам.
Но затем Уолл-стрит проявила свои творческие способности во всей красе. Переведя округ на плавающую ставку, банкиры предложили администраторам безумную сделку: за дополнительную плату банки пообещали позволить им продолжать выплаты с фиксированной ставкой по задолженности. В ответ на это, сказали они, мы будем предоставлять вам ежемесячно возобновляемый кредит, который вы сможете использовать на оплату всех плавающих процентных ставок, которые вы должны владельцам облигаций.
Если говорить на языке финансов, то это известно как синтетический процентный своп – создание, которое, как вы, возможно, читали, сыграло роль в финансовых проблемах Греции и Милана. На бумаге все выглядит разумно: округ получал стабильность с фиксированной ставкой и платил Уолл-стрит за то, что банки брали на себя риски плавающих ставок по его облигациям. Это синтетическая часть инструмента. Проблема заключается в процентном свопе. Сделка работает, только если две плавающие ставки – одну вы получаете от банка, а другую вы должны владельцам облигаций – реально совпадают. Это похоже на ставки на прогноз погоды. Если владельцы ваших облигаций ожидают выплат процентов на основании температуры в Алабаме, вы не будете совершать процентный своп с банком, который выплачивает вам ставку, привязанную к температуре в Ноуме, штат Аляска.
Конечно, если вы не чертовски тупы. Или если ваш банкир – не JP Morgan.
В небольшом здании госучреждения в деловом районе Бирмингема, в нескольких кварталах от того места, где во время демонстрации борцы за права человека закрыли город в 1963 году, заместитель прокурора Джордж Мартин (George Martin) указывает в направлении отеля Tutwiler Hotel, в котором некогда был один из самых больших бальных залов на Юге и который сейчас является частью сети Hampton Inn.
«Это произошло прямо за углом, в отеле, — говорит Мартин. – Именно здесь они и встретились – там все это и началось»
Они – это Чарльз Лекрой (Charles LeCroy) и Билл Блаунт (Bill Blount), два главных виновника в самом важном деле о коррупции в округе Джефферсон. Лекрой был банкиром JP Morgan, работал управляющим директором юго-восточного регионального отделения банка. Блаунт был дельцом в Алабаме и имел несколько близких друзей в окружном управлении. Годами, когда банки Уолл-стрит хотели провернуть какое-то дело с муниципальными властями, выпустить облигации или провести процентный своп, стандартной практикой для них было обратиться к какому-нибудь местному подонку вроде Блаунта и заплатить ему кучу денег за содействие в сделке. «Банки платили какому-нибудь местному консультанту, а консультант затем помогал им передавать деньги политикам, принимающим решения»,- рассказывает Кристофер Тейлор (Christopher Taylor), бывший глава совета, регулирующего муниципальный кредит. Еще в 1990-х Тейлор добился принятия запрета подобного закулисного взяточничества. Он также утвердил постановление, запрещающее банкирам напрямую делать взносы политикам, с которыми они ведут бизнес. Этот шаг стал причиной иска со стороны одного ущемленного негодяя, который утверждал, что запрет такого легального взяточничества нарушает его право на Первую поправку к Конституции. Как звали этого угнетенного банкира? «Это как раз и был тот самый Билл Блаунт», — смеется Тейлор.
Блаунт – низкорослый южанин с короткими пальцами, очки на бледном, худом лице – если бы Норман Роквелл (Norman Rockwell) когда-нибудь писал картину «Провинциальный бухгалтер в процессе дефекации», на ней точно был бы Блаунт. Лекрой, его богатый покровитель из JP Morgan, — высокий, бледный корпоративный делец в тщательно отутюженной одежде, с блестящей лысиной – нечто среднее между Скелетором и Майклом Стайпом (Michael Stipe).
Они работали примерно по следующей схеме: Лекрой платил Блаунту миллионы долларов, а Блаунт выполнял задание и покупал на эти деньги щедрые подарки для своего близкого друга Ларри Лэнгфорда (Larry Langford), мэра Бирмингема, тогда только что избранного президента окружного управления, а ныне осужденного. Лэнгфорд затем одну за другой утверждал убийственные своповые сделки, которые проталкивал Лекрой. Каждый раз, когда округ рефинансировал свой долг по канализации, JP Morgan зарабатывал миллионы на комиссиях.
Чтобы обеспечить еще больший доход, каждый из своповых контрактов включал оговорки, которые санкционировали различные штрафы и платежи на случай, если что-то в сделке пойдет не так. В ипотечном бизнесе этот процесс известен как накрутка: вы снова и снова рефинансируете заем, а они снова и снова «накручивают» все больше комиссий. «Операции были сложными, а схема была простой, — пояснил Роберт Кузами (Robert Khuzami), директор по принудительному взысканию SEC. – Руководители JP Morgan производили незаконные платежи, чтобы заключать сделки и зарабатывать на комиссиях».
Учитывая, сколько можно было заработать на рефинансировании сделок, JP Morgan был готов на любые расходы, чтобы подкупить чиновников в округе Джефферсон. В 2002 году во время разговора, записанного в манере Никсона самими сотрудниками JP Morgan, Лекрой хвастался, что он договорился о перечислении средств для пары местных компаний, чтобы обеспечить голоса двух окружных чиновников. «Послушайте, — сказали ему администраторы, – если мы поддержим синтетическое рефинансирование, вам, ребята, придется позаботиться о двух наших фирмах». Лекрой и глазом не моргнул. «Все, что хотите, — ответил он. – Если вам это нужно, вы все получите. Просто скажите, сколько».
Просто скажите, сколько. Это отражает подход, который JP Morgan стал применять через несколько месяцев, когда Лэнгфорд объявил, что его хороший друг Билл Блаунт теперь будет участвовать в каждой финансовой операции в округе Джефферсон. С точки зрения банкиров JP Morgan, решение платить Блаунту было парой пустяков. Но у банка была небольшая проблема: Goldman Sachs уже дергал Блаунта за штанину, и брокер рекомендовал Лэнгфорду выбрать их в качестве инвестиционного банка округа Джефферсон.
Нашлось весьма неординарное решение: JP Morgan заключил отдельную сделку с Goldman, заплатив банку $3 млн., чтобы тот убрался с дороги, а Блаунт получал долю в размере $300000 с побочной сделки. Goldman неожиданно исчез, и JP Morgan оказался в руках Лэнгфорда. В другой беседе, записанной на пленку, Лекрой шутил, что сделка была «проявлением филантропии», так как платеж был обозначен как «благотворительное пожертвование Goldman Sachs» в обмен на «осторожное обращение».
То, что такое вопиющее нарушение антимонопольного законодательства имело место, и ни JP Morgan, ни Goldman не были наказаны за это, — еще одно чудо финансового кризиса. «Это элементарный пример монополистического поведения», — считает бывший регулятор Тейлор.
Когда Goldman уже не мешался под ногами, JP Morgan выиграл право провести размещение облигаций на $1,1 млрд., изменив ставку по займам округа Джефферсон с фиксированной на плавающую, а также провел соответствующую сделку по синтетическому процентному свопу на $1,1 млрд. В день проведения трансакции, в мае 2003 года, Лекрой пригласил Лэнгфорда на обед и заключил сделку на еще одну мошенническую схему примерно такого же масштаба. На этот раз условия выплаты были озвучены более однозначно. Лекрой и Дуглас Макфэддин (Douglas MacFaddin), еще один сотрудник JP Morgan, жаловались друг другу на аппетиты Блаунта:
Лекрой: Я сказал, «Администратор Лэнгфорд, я согласен, потому что вы это предложили, но вы должны помочь нам держать его под контролем, потому что если дать этому парню палец, он откусит всю руку». Понимаешь?
Макфэддин: 1 Да, в итоге окажешься в дробилке для древесных отходов.
В итоге после всех переговоров JP Morgan заплатил Блаунту почти $3 млн. за «оказание неизвестных услуг», выражаясь словами SEC. По меньшей мере, на одной из сделок Блаунт заработал более 15% от всей комиссии JP Morgan. Когда я спросил Тейлора, сколько может заработать в таких обстоятельствах легальный консультант, он рассмеялся. «О каком «легальном консультанте» может идти речь в таком деле? Он заработал эти деньги за ничегонеделание».
Как показали записи звонков Лекроя, даже сотрудники JP Morgan не поверили, сколько отдали Блаунту. «Как это он получает 15%?, — спросил Лекроя один из помощников руководителя банка. – За что? За то, что он нам не мешает?»
«За это, – согласился Лекрой. – Сумма большая, но в итоге при сделке на миллиард она себя оправдает»
Мягко говоря, эти сделки оказались крупнейшими своповыми соглашениями в истории JP Morgan. Хуже того, эти платежи не стоили банку ни цента. Как пояснили в SEC, JP Morgan «возместил расходы на незаконные платежи, взяв с округа повышенную комиссию по своповым операциям». Другими словами, банк не только подкупил местных политиков, чтобы провернуть плохую сделку, он еще и заставил местных налогоплательщиков платить за эти взятки. А так как в округе не имели ни малейшего понятия, какие сделки стоят за всем этим, JP Morgan мог установить любую комиссию. По данным анализа своповых сделок, проведенного округом в 2007 году, налогоплательщиков при этих операциях «ободрали» не менее чем на $93 млн.
JP Morgan был в своих аферах далеко не одинок: практически все, кто делал бизнес в округе Джефферсон, брали взятки. Четыре из крупнейших инвестиционных банков страны, самые сливки американских финансов, так или иначе производили выплаты Блаунту, чтобы сотрудничать с округом. Помимо JP Morgan и Goldman Sachs, Bear Stearns также заплатил посреднику Лэнгфорда $2,4 млн., в то время как Lehman Brothers дешево отделался комиссией за организацию в размере $35000. Не менее дюжины подрядчиков округа также зарабатывали вместе со многими чиновниками. «Если зайти в здание окружного суда, — говорит Майкл Моррисон (Michael Morrison), проектировщик, работающий на округ, — там, на стене, целая галерея предыдущих администраторов. Весь верхний ряд через одного – объект расследования, обвинен или осужден. Шутка».
Весь ужас в том, что подобные договоренности – когда некий местный негодяй получает огромные деньги ни за что, за подмазывание выборных чиновников, – происходят по всей стране. В Иллинойсе, в эру Рода Благоевича (Rod Blagojevich), политтехнолог-республиканец Роберт Кьелландер (Robert Kjellander) получил 10% от всего объема комиссии, которую Bear Stearns заработал на продаже облигаций для государственного пенсионного фонда. В начале президентского срока Обамы (Obama) назначение Билла Ричардсона (Bill Richardson) в кабинет министров сорвалось из-за его участия в подобной афере во времена его губернаторства в Нью-Мексико. И, безусловно, одной из причин, почему чиновники округа Джефферсон не знали о том, что сделки, которые они утверждали, были некачественными, стало то, что консультировала их по этим сделкам компания под названием CDR Financial Products. Как раз эту самую фирму сейчас обвиняют во вступлении в сговор с целью получения завышенных комиссий по своповым операциям с десятками городов. Согласно материалам федерального антимонопольного иска, CDR по сути своей – это увеличенная версия Билла Блаунта: банк дает деньги фирме, которая, в свою очередь, рекомендует местным политикам заключить «выгодную» сделку. «Так и было: вы платите CDR, а CDR помогает вам протолкнуть сделку», — подтверждает Тейлор.
Однако, в конечном счете, однако, все это взяточничество и мошенничество стало лишь предшественником реальной катастрофы. Принимая все эти взятки и соглашаясь на все эти свопы, чиновники округа Джефферсон, по сути, запустили механизм финансовой бомбы, которая должна была взорваться рано или поздно. Путем постоянного рефинансирования своих задолженностей, чтобы сохранить гигантский проект округа, администрации удалось оттянуть неизбежный день расплаты по счетам. Но тут и кончается аналогия с ипотекой: своповая сделка в одном из важных районов не похожа на ипотечный кредит. Представьте себе ипотеку, которую пришлось бы выплачивать даже после продажи дома. Примерно так и работает своповая сделка. А округ Джефферсон заключил 23 таких сделки. В какой-то момент у округа было больше просроченнных свопов, чем у Нью-Йорка.
Приближался день расплаты – как и для Управления речного порта Дэлавера, школьной системы штата Пенсильвания, городов Детройта, Чикаго, Окленда и Лос-Анджелеса, штатов Коннектикута и Миссисипи, городов Милана и почти 500 других муниципалитетов Италии, страны Греции, и Бог знает кого еще. Все эти места теперь несут груз подобных сложных и неразумных свопов – и если то, что случилось в округе Джефферсон, наглядная иллюстрация, что же будет дальше? Потому что когда в Бирмингеме дело запахло керосином, оно на самом деле запахло.
Для округа Джефферсон сделка провалилась в начале 2008 года, когда невообразимая масса штрафов и других ловушек, прописанных в своповых контрактах мелким шрифтом, начала вступать в силу. Проблемы начались с коллапсом жилищного рынка, который развалил страховые компании, гарантировавшие размещение облигаций округа. Это обесценило страховку округа, активировав оговорки к контрактам, которые требовали погасить задолженность в размере более $800 млн. в течение всего лишь четырех лет, а не 40. Это, в свою очередь, отпугнуло частных кредиторов, которые потеряли интерес к облигациям округа. Банкам пришлось компенсировать разницу, и за эту услугу они взимали неимоверные штрафы. Ситуация сложилась такая, что округ будто бы пропустил выплату по кредитной карте и, проснувшись следующим утром, обнаружил, что годовая процентная ставка увеличилась до миллиона процентов. В период между 2008 и 2009 годом ежегодный платеж по займу округа Джефферсон подскочил с $53 млн. до $636 млн.
Но и это еще не все. Помните своповую сделку, которую округ Джефферсон заключил с JP Morgan, и как плавающая ставка от банка должна была совпадать с процентами по облигациям? Ну так вот, она не совпадала. Большинство платежей, которые округ получал от JP Morgan, производились на базе комплекса процентных ставок (Лондонскому межбанковскому валютному курсу), в то время как выплаты владельцам облигаций рассчитывались по другим ставкам (индексу муниципальных облигаций). Округ Джефферсон вдруг стал получать намного меньше от JP Morgan и стал должен намного больше держателям облигаций. Другими словами, банк и Билл Блаунт заработали десятки миллионов долларов, продавая сделки местным политикам, которые были не только совершенно порочны, но и не оставили камня на камне от целого округа.
А вот и главная новость. В прошлом году, когда округ Джефферсон, шатаясь под весом своих штрафов, не смог производить платежи по свопам JP Morgan, банк аннулировал сделку. Это привело к единовременной выплате «комиссии за расторжение» — да, вы все правильно поняли – в размере $647 млн. И этот долг висел бы на округе вне зависимости от того, что произошло бы с остальной частью долга, даже если владельцы облигаций решили бы простить и забыть все до цента из той суммы, которую одолжил округ. Это было похоже на долговой герпес – долг, который никуда не девается до тех пор, пока ты жив. И теперь из-за проекта, который первоначально должен был стоить $250 млн., округ был должен уже $1,28 млрд. в одних только процентах и комиссиях по своей задолженности. Это то же самое, что платить $250000 в год за машину, которую вы купили за $50000, а примерно так все и обстояло для округа Джефферсон в конце прошлого года.
В ноябре прошлого года SEC обвинила JP Morgan в мошенничестве и отменила выплату комиссии за расторжение на $647 млн. Банк согласился на штраф в размере $25 млн. и выложил $50 млн. на помощь уволенным работникам округа Джефферсон. На данный момент округу удалось избежать банкротства, но канализационное фиаско вызвало снижение его кредитного рейтинга, спровоцировав необходимость выплат по другим непогашенным займам и превратив Бирмингем в подобие африканского государства-должника. Все следующее поколение жителей округа будет постоянно пытаться собрать достаточно количество налогов, чтобы просто погасить свой долг, который сейчас составляет $4800 на каждого жителя.
Бирмингем был основан в 1871 году на заре южного индустриального бума, в целях быстрого привлечения капитала Север – и даже был назван в честь знаменитого британского сталелитейного города, чтобы подчеркнуть предпринимательский имидж. Есть некая печальная ирония в том, как теперь он разграблен и ободран финансовыми вандалами Севера. Разрушение округа Джефферсон иллюстрирует план захвата, разработанный этими современными варварами, то, как банки вроде JP Morgan и Goldman Sachs систематически намеревались разграбить города большие и малые, от Питтсбурга до Афин. Эти ребята – не волшебники от инвестиций; они просто находят простаков в неких муниципальных управлениях финансов, заключают с ними мошеннические своповые сделки и заживо сдирают с них кожу. Полностью низвергая принципы свободного рынка, они не берут на себя риски, а заключают сделки, основанные на политическом влиянии, а не на конкуренции, держат клиентов в неведении и получают хорошие деньги. «Это не финансовая аристократия, — говорит Тейлор. – Это дешевые финансы». И даже если регуляторам удается поймать их на этом после того, как они заработали миллиарды, банки просто отделываются небольшим штрафом и переходят к следующей афере. Это бродячие разбойники.