Противоречивое напоминание

Память о деятельности Розы Люксембург противоречива. Одним из первых это выразил В.И. Ленин словами:

«Роза Люксембург ошибалась в вопросе о независимости Польши; ошибалась в 1903 г. в оценке меньшевизма; ошибалась в теории накопления капитала; ошибалась, защищая в июле 1914 г., рядом с Плехановым, Вандервельдом, Каутским и др., объединение большевиков с меньшевиками; ошибалась в своих тюремных писаниях 1918 г… Но, несмотря на эти свои ошибки… память о ней будет всегда ценна для коммунистов всего мира… и полное собрание ее сочинений… будут полезнейшим уроком для воспитания многих поколений коммунистов всего мира ¹ »

Согласитесь, странно звучат слова о ценной памяти человека с такими многочисленными ошибками, разве что речь о памяти на ошибки, которые не следует повторять.

Подобно процитированному, Василий Колташов в статье «Книга Розы Люксембург» ² упрекнув её в «неверном понимании ряда моментов марксистской теории», говорит о гениальной постановке вопроса, которая «делает „Накопление капитала“ ³ важной и актуальной работой для нашей эпохи».

Сначала Колташов показывает, чем не права РЛ:

«Она утверждает, что капитализм не может существовать без докапиталистической периферии, «внешнего рынка», обеспечивающего сбыт всей производимой продукции. Другим заблуждением Люксембург является отождествление капиталистического накопления с накоплением денежного капитала в виде золота. «Накопление капитала» подводит читателя к выводу: без некапиталистической среды капитализм не сможет существовать. Ещё при жизни автора это утверждение оказалось разбито научными доводами.»

В оправдание Розы Люксембург следует отметить, что она не совсем не права:

«Она справедливо указывает: наряду с буржуазией и рабочим классом в системе мирового капитализма существуют ремесленники, крестьяне и феодалы. Именно они приобретают „лишние товары“. (Тут Колташов впадает в противоречие со сказанным выше. Для чего же нужны эти слои: для сбыта «всей производимой продукции» или „лишних товаров“? — И.П.) »

Колташову всё ясно

«Ошибка Люксембург неожиданно проста. Она забывает, что даже в абстрактном капитализме должно существовать производство средств производства, покупателями которых выступают капиталисты, оплачивая тем самым прибавочный продукт других капиталистов. Потребительские товары, необходимые в основном рабочим, являются базисными для экономики, но составляют лишь часть выпускаемой товарной массы. Спросом на потребительские товары определяется потребность индустрии в сырье и машинах. Однако, сами капиталисты приобретают друг у друга то, что необходимо им для производства собственной продукции. Потребности индустрии в сырье и машинах увеличивают массу занятых на производстве рабочих, что повышает спрос на потребительские товары. В результате, даже в абстрактном обществе, состоящем только из буржуа и рабочих, капиталисты имеют возможность реализовать прибавочный продукт»

Читатель, который не удовлетворится путаным изложением Колташова, а возьмётся за книгу, увидит, что рецензент не пошёл дальше предисловия, в котором «на автора обрушивается экономист В. Мотылёв». Колташов, похоже, решил не тратить время на чтение собственно РЛ, поверив на слово экономисту, что тот «детально разобрал содержание книги». Похоже, что лишь из рассказа Мотылёва об «официальных теоретиках социал-демократии», которые «использовали удачную возможность выступить против ее автора», небрежно пробежавший предисловие Колташов заключил, что «утверждение (Розы Люксембург) оказалось разбито научными доводами».

Но беда не в небрежности, а в том, что и самоувереный Колташов весьма поверхностно понимает основополагающие «моменты марксистской теории», и разместившая его опус редакция ничем не лучше.

Рассмотрим некоторые «моменты марксистской теории». Формула капиталистического производства такова:

c+v → c+v+m, где

c — постоянный капитал, стоимость машин и сырья, средств производства, которая переносится на стоимость продукта труда в процессе производства;

v — переменный капитал, стоимость рабочей силы, то есть, стоимость предметов потребления, которые должен приобрести рабочий, чтобы восстановить свою рабочую силу, затраченную на труд;

m — прибавочная стоимость, излишек вновь произведённой стоимости над переменным капиталом.

В данной формуле c, v, m представляют стоимости, некоторые числа, некоторое количество денег. В реальной жизни поначалу это деньги в размере c+v в руках капиталиста, затем средства производства и рабочие под его началом, затем продукт труда — товар стоимостью c+v+m — в руках того же капиталиста, затем деньги в количестве c+v+m в его же руках.

Капитал есть самовозрастающая стоимость. Он полезен тем, что его можно накапливать. Чтобы накапливать капитал, его владелец должен разделить прибавочную стоимость на две части: одну присоединить к капиталу для последующего производства в расширенном масштабе, другую он может потратить как доход для собственного удовольствия. Часть, которая присоединена к капиталу для следующего производства будет разделена на две: присоединённую к постоянному капиталу и присоединённую к переменному капиталу. Выразим это разделение в формуле:

m=m'+m(c)+m(v).

Тогда формула расширенного воспроизводства будет:

c+v → c+v+m(c)+m(v).

Так, от одного цикла к другому, выражено увеличение капитала.

Товары, необходимые для производства разделены на две большие группы: средства производства (I) и предметы потребления (II). Таким образом, чтобы выразить превращение в течение цикла воспроизводства капитала из денег в товары и снова в деньги, мы должны записать две формулы:

I: c+v → c+v+m

II: c+v → c+v+m,

где первая отражает производство средств производства, а вторая — производство предметов потребления, причём не важно, равны ли c, v, m первой группы численно c, v, m второй группы. Числа здесь не важны. Их можно будет выяснить потом.

В обеих формулах прибавочный продукт представляет из себя товар по стоимости m. Для дальнейшего накопления капиталисты и первого подразделения и второго, реализовав товар за деньги, делят прибавочную стоимость на три части m'+m(c)+m(v), которые должны обменять на предметы потребления для себя, средства производства и предметы потребления для рабочих соответственно (Опустим такой момент, что капиталисты выдают рабочим деньги. В конце концов, рабочие получают деньги только для того, чтобы приобрести предметы потребления для восстановления своих рабочих сил, не более.).

Таким образом формула производства выглядит так:

I: c+v → c+v+m'+m(c)+m(v)

II: c+v → c+v+m'+m(c)+m(v).

Здесь c+v+m'+m(c)+m(v), полученные в результате производственного процесса, пока ещё товары в руках капиталистов соответствующих подразделений. Чтобы употребить доход и начать следующий цикл производства, капиталисты обеих групп должны обменять товары по стоимости: v, m' и m(v) — на предметы потребления; c и m(c) — на средства производства.

Обмен c и m(c) первого подразделения происходит внутри него.

Обмен v, m' и m(v) второго подразделения происходит внутри него.

Между подразделениями происходит обмен средств производства стоимостью II: c+m(c) на предметы потребления стоимостью I: v+m'+m(v). Таким образом мы установили соотношение

II: c+m(c) = v+m'+m(v).

Роза Люксембург сформулировала это соотношение так:

«…накопление может происходить только одновременно в обоих подразделениях и при том условии, что подразделение средств существования будет как раз настолько расширять свой постоянный капитал, насколько капиталисты подразделения средств производства расширяют свой переменный капитал и фонд своего личного потребления ⁴ .»

Зная органическое строение капитала и норму прибыли для каждого подразделения, то есть, зная отношения c/v и m/(c+v), мы можем вычислить пропорции расширенного воспроизводства. Поиск численных коэффициентов в нашей системе уравнений — задачка для школьника. Числа можно подобрать любые, для любых отношений c/v и m/(c+v) так, чтобы соблюдалась пропорциональность накопления. Но это не доказывает ничего, кроме одного — бесконечное пропорциональное расширенное воспроизводство возможно. Они не показывают, происходит ли оно пропорционально и бесконечно в действительности, если происходит.

«Но здесь настала пора посмотреть, не потому ли мы пришли к таким поразительно простым результатам, что мы все время только производим известные математические упражнения с сложением и вычитанием – упражнения, которые не сулят никаких неожиданностей, и не потому ли процесс накопления идет так гладко до бесконечности, что бумага терпит всякие математические уравнения? Другими словами, наступила пора оглянуться на конкретные общественные условия накопления ⁵ »

Последуем некоторым критикам Розы Люксембург и попробуем наращивать капитал целиком за счёт средств производства. Представим, что прекратился рост потребления рабочих. Это значит, что в обоих подразделениях перед каждым новым циклом воспроизводства будет авансирован один и тот же переменный капитал.

Результат цикла будет выглядеть так:

I: c+v → c+v+m'+m(c) — в средствах производства,

II: c+v → c+v+m'+m(c) — в предметах потребления.

Внутри первого подразделения для перехода к новому циклу произойдёт обмен и m(c) присоединится к постоянному капиталу. Средства производства v+m' из первого подразделения будут обменены на предметы потребления c+m(c) из второго подразделения и постоянный капитал обоих подразделений будет готов к новому циклу воспроизводства в расширенном объёме.

Во-первых, мы видим, что накопление капитала, по-прежнему, зависит от роста потребления, но теперь только от роста потребления капиталистов.

Во-вторых, мы знаем, что неизменный размер переменного капитала при ускоренном росте постоянного усилит тенденцию к уменьшению нормы прибыли, которая и без того сопровождает накопление капитала.

Нетрудно догадаться, что будет, если остановится и рост потребления капиталистов. В каждом цикле к постоянному капиталу II подразделения будет присоединяться одна и та же сумма капитала, то есть всё меньшая и меньшая доля. Рост капитала этого подразделения будет замедляться.

Следовательно, накопление капитала зависит от роста потребления. Причём, роста потребления капиталистов явно не хватает для противодействия тенденции к уменьшению нормы прибыли. То есть, для расширенного воспроизводства капитала необходим рост стоимости переменного капитала. Рассмотрим, совпадает ли рост переменного капитала с ростом рабочего населения.

Переменый капитал, стоимость рабочей силы, есть стоимость товаров, необходимых для воспроизводства рабочей силы. Действует несколько тенденций изменения их стоимости.

Первая тенденция характерна для развития капиталистического способа производства вообще. Это уменьшение цены товаров с ростом производительности труда. Эта тенденция способствует уменьшению стоимости рабочей силы при сохранении численности рабочего населения. О ней достаточно много написано в «Капитале» и других экономических книгах.

Вторая тенденция характерна для капитала, стремящегося к открытию новых рынков. Капитал старается предложить всё новые и новые виды предметов потребления, чтобы создать новые и новые рынки. Всё новые и новые предметы потребления становятся неотъемлемой частью образа жизни, становятся необходимы для воспроизводства рабочей силы. Примеров тому масса. Ещё двадцать лет назад мы не смогли бы предположить что не сможем прожить без компьютера, как тогда не могли прожить без телевизора, и т.д., и т.п. Эта тенденция способствует увеличению стоимости рабочей силы.

Третья тенденция вытекает из второй, но действует противоположно. Это появление новых предметов потребления — суррогатов, замещающих прежние предметы. Например, та адская смесь загустителей, стабилизаторов и регуляторов кислотности, которую в супермаркетах называют йогуртом, на деле — суррогат известного с древности кисломолочного продукта. Бумажные обои — имитация ткани, и т.д., и т.п. Эта тенденция ведёт к уменьшению стоимости воспроизводства рабочей силы.

Четвёртая тенденция приводит к повышению стоимости рабочей силы, вследствие борьбы рабочих за лучшие условия её продажи. Например, в течение XIX века заработная плата рабочих во Франции изменялась так:

(График построен по сведениям из книги Юргена Кучинского «История условий труда во Франции с 1700 по 1948 гг.», М.: «Иностранная литература», 1950. Значения нормированы по 1900 году. Чёрным показана средняя заработная плата, синим — значение индекса стоимости жизни. Индекс зависит от рыночной конъюнктуры, которая значительно изменяется за сравнительно короткие промежутки времени, поэтому его значения усреднены, чтобы выявить тенденцию, и данный график нарисован зелёным. Нетрудно заметить, что после известных событий, которые отмечены пунктирными линиями, изменялись тенденции как в начислении зарплат, так в стоимости жизни.) [Zoom]

Но борьба рабочих и приводит к тому, что капиталисты стремятся приобрести более производительное оборудование, чтобы компенсировать рост стоимости рабочей силы. Соотношение в этом развитии простое: если быстрее растёт зарплата, то капиталисты приобретают новые машины, если быстрее растёт цена машин, то капиталисты нанимают больше рабочих для использования имеющихся машин.

Таким образом, тенденции в изменении стоимости рабочей силы, порождённые одними и теми же причинами, действуют противоположно.

Точные подсчёты реальных данных — дело более объёмистого исследования. Например, некоторые экономисты утверждают, что «с 1971 года реально располагаемые доходы в США не поднимались». В общем, мы можем предположить, что рост стоимости рабочей силы, переменного капитала общества, пропорционален росту рабочего населения. Мы можем предположить, что если где-то зафиксировано для достаточно большой группы людей в течение достаточно длительного времени устойчивое уменьшение потребления, выраженного в стоимости, то это означает и уменьшение рабочего населения, количества рабочих. Из изложения Маркса, Розы Люксембург, критиков Розы Люксембург видно, что они в своих рассуждениях нередко отождествляют изменение переменного капитала с соответствующим изменением численности рабочих.

То есть, прекращение роста рабочего населения означает прекращение роста потребления и соответственно — ухудшение условий накопления капитала до его вырождения. Капитал есть самовозрастающая стоимость. При этом, в результате некоторых циклов воспроизводства капитал может уменьшаться, лишь бы на протяжении длительного ряда циклов стоимость его возрастала, сохранялась тенденция к росту. Но тенденция к уменьшению нормы прибыли, усиленная таким явлением, как прекращение роста потребления, приведёт к тому, что возрастёт доля циклов, когда капитал будет уменьшаться по стоимости. Капитал потеряет для своих агентов своё важнейшее качество. Норма прибыли будет настолько низка, что капиталисты потеряют всякий интерес к капиталистическому производству.

Рабочее население в меньшей степени растёт за счёт собственного расширенного воспроизводства. Учёные демографы даже рассматривают в истории так называемый демографический переход, при котором резко снижается количество детей в семье, и это происходит в период индустриализации общества. Основной вклад в увеличение рабочего населения делает резервная промышленная армия, те самые некапиталистические слои, о которых говорила не только РЛ, но и Маркс в «Капитале» (том 1, гл. 23 «Всеобщий закон капиталистического накопления»)

Вернёмся ещё раз к формуле расширенного воспроизводства:

I: c+v → c+v+m'+m(c)+m(v)

II: c+v → c+v+m'+m(c)+m(v).

Чтобы прибавочная стоимость m(c)+m(v) была присоединена к капиталу, её надо реализовать. Допустим, что со стороны капиталистов, желающих увеличить свой постоянный капитал, мы не встретим препятствий. Но кому реализовать прибавочную стоимость, которая содержится в прибавочно произведённых продуктах II подразделения? Нужен прибавленный спрос со стороны рабочих. А откуда он возьмётся, если рабочие получают деньги лишь в размере авансированного переменного капитала? Если мы увеличим промышленную армию в расчёте на увеличение производства в следующем цикле, то по завершении его получим ещё больший объём продуктов. Вот проблема, «лишних товаров», о которой пренебрежительно говорит Колташов.

«Капиталисты и эксплоатируемые ими рабочие – первые благодаря росту своего богатства, вторые благодаря своему численному росту, который происходит однако не с такой скоростью, как накопление капитала и рост производительности труда, – создают рынок, правда, все более расширяющийся, но сам по себе недостаточный для поглощения всех созданных крупной промышленностью средств потребления. Ей приходится искать добавочный рынок за пределами своей страны в отраслях производства и в странах, не производящих ещё капиталистически. Она находит этот рынок и все более его расширяет, но не с достаточной скоростью, ибо этот добавочный рынок далеко не обладает той эластичностью и способностью к расширению, которые свойственны капиталистическому процессу производства. Лишь только капиталистическое производство доходит до развитых форм крупной промышленности, как это имело место в Англии уже в XIX столетии, оно получает возможность делать такие крупные прыжки по пути своего развития, что оно в короткий промежуток времени оставляет далеко позади себя всякое расширение рынка. Таким образом всякий период процветания, который следует за значительным расширением рынка, уже заранее осужден на недолговечность, и кризис является его естественным завершением»

— Казалось бы, так могла написать только РЛ, которую опровергли ещё при жизни. Но эту цитату РЛ взяла из сочинения Карла Каутского, опубликованного в 1902 году. Причём Каутский отмечает, что «такова в кратких чертах теория кризисов, обоснованная Марксом и, насколько мы знаем, принятая всеми «ортодоксальными марксистами». ⁶

То есть, суть дела в том, что утверждение РЛ не только «разбито научными доводами», но РЛ даже не автор этого утверждения, о котором такой видный учёный-марксист как Каутский говорит, что оно «принято всеми».

Возможно, Каутский не авторитет для нас. Например, против РЛ выступал Ленин. Выступал, например, таким образом: «Меня очень радует, что Вы в главном пункте приходите к тому же выводу, к которому я пришёл в полемике с Туган-Барановским и «Volkstumler» 14 лет назад, именно, что реализация прибавочной стоимости возможна и в «чистокапиталистическом» обществе. Я ещё не видел книги Р. Люксембург, но теоретически вы в этом пункте совершенно правы… при анализе производимых материальных ценностей совершенно не нужно вмешивать внешнюю торговлю… «Диалектика» Люксембург мне кажется (также по статье в «Lepziger Volkszeitung») эклектикой». ⁷

К данным словам в ПСС стоит ссылка на статью «Заметка к вопросу о теории рынков (По поводу полемики гг. Туган-Барановского и Булгакова)» ⁸ .

В своей полемике Туган-Барановский и Булгаков защищали ту же идею, «что реализация прибавочной стоимости возможна и в «чистокапиталистическом» обществе». В указанной статье, написанной в 1898 году, В.И. Ульянов под псевдонимом Ильин, по сути, повторяет свои утверждения из работы «К характеристике экономического романтизма» ⁹ , написанной годом ранее.

В этой работе Ильин поддерживает то же положение: «производство само создаёт себе рынок, само определяет потребление» ¹⁰ , «развитие капитализма идёт именно на счёт средств производства» ¹¹

Но Ильин, подобно Туган-Барановскому, и Булгакову, никак не доказывает этих утверждений. У Туган-Барановского как бы доказательством служат схемы Маркса. Он даже не потрудился проверить, насколько эти схемы соответствуют реальной жизни. Ильин тоже никак не доказывает своих утверждений. Возможно доказательством он считает, что «капиталистическое производство, это настоящее производство ради производства».

Ошибочное понимание Ильиным накопления капитала выражено словами: «Если мы говорим о реализации общественного продукта, то мы этим самым устраняем уже денежное обращение и предполагаем лишь обмен продуктов на продукты, ибо вопрос о реализации в том и состоит, чтобы анализировать возмещение всех частей общественного продукта по стоимости и по материальной форме» ¹² . Оно верно, вопрос состоит в анализе возмещения, и Ильин имеет полное право говорить о нём, но это возмещение делают капиталисты, и вот они-то не думают о производстве ради производства, для них производство — лишь досадная необходимость на пути к вожделенной прибыли. Ильин совершенно верно устраняет денежное обращение в абстрактных схемах, но агенты капитала вовсю противятся этому устранению в жизни. Для них ценны прежде всего деньги, которые они пускают в оборот, чтобы изъять из оборота больше денег. Схемы возмещения «всех частей общественного продукта по стоимости и по материальной форме» лишь схемы, лишь начало исследования реальности этого возмещения. В реальности же действуют люди.

Не исследовав реального накопления, Ильин впадает в противоречие. Если «вопрос о реализации в том и состоит, чтобы анализировать возмещение всех частей общественного продукта», то неясно, почему капитал устремляется на внешние рынки. Нет объективных причин для этого. Ильин находит такую причину в «бешеной конкуренции, которая принуждает каждого предпринимателя стремиться к безграничному расширению производства, выходя за пределы данного государства, отправляясь на поиски новых рынков в странах, ещё не втянутых в капиталистическое обращение товаров» ¹³ . Отметим, что Ильин не отрицает такой конкретности, как стремление капитала втянуть новые страны в капиталистическое обращение. «Внешний рынок необходим потому, что капиталистическому производству присуще стремление к безграничному расширению» ¹⁴ .

Что оно присуще, это верно, но капитал — не воздушный шарик, равномерно расширяемый газом из баллона. Капиталистическое производство циклично, и расширение после каждого цикла ограничено полученной суммой прибавочной стоимости, что эквивалентно прибавочным товарам, которые надо распределить для следующего цикла. Насколько ни была бы бешеной конкуренция, она ограничена прибавочным продуктом данного цикла. А задача его распределения решаема в рамках данного общества, как ранее утверждал Ильин, но в таком случае выход капитала во вне данного общества — не более, чем произвол капиталистов, которых к тому не понуждают никакие объективные причины.

В пылу полемики Ильин доходит до смешного: «Внешний рынок необходим потому, что капиталистическому производству присуще стремление к безграничному расширению — в противоположность всем старым способам производства, ограниченным пределами общины, вотчины, племени, территориального округа или государства. Между тем как при всех старых хозяйственных режимах производство возобновлялось каждый раз в том же виде и в тех же размерах, в которых шло раньше, — в капиталистическом строе это возобновление в том же виде становится невозможным, и законом производства становится безграничное расширение, вечное движение вперёд» ¹⁵ . Я предоставляю читателю самому комментировать пассаж о «всех старых хозяйственных режимах». По нему ехидно прошлась Роза Люксембург. Но беда не в нём. Эту цитату как доказательство неправоты Розы Люксембург целиком в предисловии привёл Мотылёв, который «детально разобрал содержание книги». Видимо, когда началась эпоха канонизации Ленина, всякое его слово, даже противоречивое, даже против фактов, почиталось за истину. Ленин в 1913 году упрямо говорил об эклектике Розы Люксембург, повторял свои слова пятнадцатилетней давности, и теперь, в 1934 году, Мотылёв лишь писал о предмете в соответствии со словами Ленина, не доискиваясь истины.

Роза Люксембург прошлась критическим словом по нескольким утверждениям Ильина, и я думаю, это стало причиной такого двойственного к ней отношения в СССР: напечатать её книги в соответствии с пожеланием Ленина, но не распространять широко, да ещё внушать её неправоту.

Позднейшие критики идей «Накопления капитала» не высказали ничего, что не было бы высказано ещё до написания книги и в ней подробно рассмотрено. Таким образом, получилось противоположное заявлению Колташова: «Ещё при жизни автора это утверждение оказалось разбито научными доводами». Именно Роза Люксембург научно рассмотрела различные исследования о накоплении капитала и вывела свои идеи, которые тоже небесспорны, но которые пока ещё не опровергнуты, и их надо обсуждать.

В одном прав был Ильин: внешняя торговля никак не объясняет накопление капитала. В этом с ним согласна Роза Люксембург: «Ссылка на внешнюю торговлю оказывается лишь пустой отговоркой: затруднение, которое встречается при анализе, переносится из одной страны в другую, но не разрешается. Анализ процесса воспроизводства, вообще говоря, относится не к отдельной капиталистической стране, а к капиталистическому мировому рынку, для которого все страны являются отечеством (Inland)» ¹⁶ . Потому что вопрос не о внешней торговле, но о расширении рынка. Его можно расширять как за счёт образования новых рынков в существующем капиталистическом обществе, так и за счёт рекрутирования новых людей из резервной промышленной армии.

Книга Розы Люксембург больше говорит о втором методе: «Общий результат борьбы между капитализмом и простым товарным хозяйством заключается в следующем: поставивши товарное хозяйство на место натурального, капитал сам становится на место простого товарного хозяйства. Следовательно, если капитализм живет некапиталистическими формациями, то он, точнее говоря, живет разорением этих формаций, и если ему для накопления безусловно необходима некапиталистическая среда, то она нужна ему как питательная почва; за счет высасывания ее соков совершается накопление. С точки зрения исторической, накопление капитала является процессом обмена веществ между капиталистическими и докапиталистическими способами производства. Без докапиталистических способов производства накопление не может иметь места, само накопление состоит, с этой точки зрения, в разъедании и ассимилировании этих способов производства (Точнее было бы сказать «ассимилировании обществ, ранее придерживавшихся этих способов производства». — И.П.). Поэтому накопление капитала без некапиталистических формаций так же невозможно, как невозможно дальнейшее существование этих последних рядом с капиталистическим накоплением. Лишь в постоянном прогрессирующем разрушении некапиталистических формаций даны условия для накопления капитала». ¹⁷

Более интересную, хотя и не лишённую противоречий статью «Кризис? Пора вспомнить Розу Люксембург!» ¹⁸ опубликовал Сергей Климовский. Автор, явно, прочёл не только предисловие. Он верно выступил против утверждения о том, что «производство само создаёт себе рынок». Почему-то не удаётся современному производству со всем его многовековым опытом создавать самому для себя рынок, когда критически снижается конечное потребление людей. Можно было бы поспорить с Климовским о классификации способов выхода из кризиса, но это отдельная тема. Здесь я хочу подчеркнуть противоречие указанной статьи.

«Действительно, в конце XX в. капитализм включил в свою экономическую схему не только Китай, но и бывший СССР и утвердился на всей Земле. Абстрактная схема стала реальностью. Коммунистическое руководство Китая может по-прежнему ругать капитализм в целом, а националистическое руководство России ругать, в частности, США, но обе страны-гиганты уже прочно встроены в единую мировую экономическую систему капитализма. Куриные «ножки Буша» и гамбургеры прошли победным маршем по всему миру и теперь им остаётся двигаться только в космос, но там нет потребителя».

«Абстрактная схема» в данном контексте, думаю, это схема Маркса для анализа воспроизводства: общество, состоящее исключительно из капиталистов и рабочих.

А ниже Климовский пишет:

«Соседство капитализма с докапиталистическими типами производства в начале XX в. считалось очевидным, но временным. К концу XX в. выяснилось, что большинство развивающихся стран никогда не сможет догнать флагманов капитализма и обречено быть их вечной периферией… Но наиболее интересно, что капитализм даже в своём ядре вынужден воссоздавать некапиталистические типы производственных отношений. Именно этой задаче подчинены программы поддержки малого бизнеса».

В данном контексте, думаю, слова «никогда не сможет догнать флагманов капитализма» должны иметь разъяснение «по охвату капиталистическими отношениями разнообразных сторон жизни». То есть, как в «странах периферии», так и в странах-флагманах капитализма в наличии на сегодня некапиталистические, или скажем осторожнее, недостаточно вовлечённые в капитализм, слои. Но это значит, что помянутая «абстрактная схема» не стала ещё реальностью, да и по словам автора о «вечной периферии» никогда не станет.

Какое же из высказываний верное? С оговорками, оба.

С одной стороны, человечество стало капиталистическим, потому что в нём господствует капиталитический способ производства. В него могут быть вовлечены не все люди, но на всех он оказывает влияние. Развитие всего человечества определяется сейчас борьбой между двумя классами — полюсами способа производства — капиталистами и рабочими. В этом смысле, капитализм действительно «утвердился на всей Земле».

С другой стороны, несмотря на гигантскую способность капитализма к расширению, к охвату всё новых и новых слоёв он всё ещё не всех вовлёк в отношения купли-продажи рабочей силы, а обсуждаемая «абстрактная схема» отражает именно отношения людей, связанных данной куплей-продажей. С этой точки зрения, любое капиталистическое предприятие подчиняется данной схеме. И вся совокупность капиталистических предприятий общества подчиняется именно этой схеме: капиталисты против рабочих, рабочие против капиталистов. Таким образом, схема Маркса совсем не абстрактна, а очень конкретна. Она описывает воспроизводство совокупности капиталистических предприятий общества. Но не все люди на планете заняты на капиталистических предприятиях. Множество людей, как в периферийных, так и в ведущих странах, сами обеспечивают себя своим трудом. От собирателей пустых бутылок до владельцев семейных ресторанов, несмотря на разницу в доходах и внешнем виде, они все по сути — мелкие хозяева своей рабочей силы, мелкая буржуазия.

Во времена Розы Люксембург ещё можно было называть докапиталистическими слои населения в странах, куда капитализм ещё только приходил. Но сейчас, несмотря на то, что жизнь этих слоёв мало охвачена капиталистическими производственными отношениями, их следует признать частью капиталистического мира. Это резервная промышленная армия, выполняющая несколько задач.

Во-первых, по словам Климовского, «как показала история, капитализм в итоге оказался не способен воспроизводить самое основное — человека». Справедливое замечание. Но капитал никогда и не стремился воспроизводить человека. По замечанию Маркса, капиталист относится к рабочим так, словно источник рабочей силы неиссякаем. Рабочим всегда приходилось бороться, чтобы обеспечить своё воспроизводство, иными словами, бороться за стоимость своей рабочей силы.

Во-вторых, товарное производство и потребление некапиталистчиеских слоёв обеспечивает капиталу дополнительный рынок. Хотя денежные доходы этих людей невелики, они сливаются в большие потоки, надо лишь суметь направить их в нужное русло. В экономике этот слой в масштабах всего мира называют «Next 4 billion» ¹⁹

В-третьих, этот резервуар принимает ставшую лишней для капитала рабочую силу во время промышленного спада и возвращает её во время подъёма.

Сегодня, спустя век после того, как Роза Люксембург задала вопрос, что же будет с капиталом по исчерпании докапиталистических слоёв, мы задаём вопрос: почему эти слои до сих пор не исчерпаны? Её анализ приводил к выводу о некоторой постоянной тенденции к поглощению товарного производства капиталистическим. Причём, эта тенденция представлялась не просто линейной, но даже ускоряющейся, и потому приводящей к окончательному поглощению капиталом некапиталистических слоёв. Почему же за сто лет — срок огромный для современного развития человечества — ничего такого не произошло.

Вернёмся к схеме расширенного воспроизводства капитала:

I: c+v → c+v+m'+m(c)+m(v)

II: c+v → c+v+m'+m(c)+m(v).

Существует исторический факт: отношение стоимости постоянного каптала к переменному c/v — органическое строение капитала — с течением времени растёт. «Постоянная часть капитала… неизменно растет в отношении к переменной части капитала, затраченной на заработную плату. Это – лишь капиталистическое выражение общих результатов возрастающей производительности труда. С техническим прогрессом живой труд приобретает возможность в меньшие промежутки времени приводить в движение всё увеличивающиеся массы средств производства и вырабатывать всё большие массы продуктов. Капиталистически это означает прогрессивное уменьшение издержек на живой труд, т. е. на заработную плату, по сравнению с издержками на мертвые средства производства» ²⁰ . Это означает, что некоторое расширение переменного капитала приводит ко всё большему и большему расширению постоянного капитала, а учитывая понижение цены продуктов, — к ещё большему увеличению массы производимых товаров.

Анализируя капиталистическое производство никогда нельзя забывать, что оно ориентируется не просто на потребности покупателя, но на потребности, подкреплённые деньгами, на платёжеспособный спрос. А платёжеспособность некапиталистических слоёв ограничена. Ускоренное увеличение массы производимых товаров наталкивается на ограниченную платёжеспособность. Некоторое облегчение в продвижении товаров, в создании новых и новых рынков оказывает понижение цены товаров, но и оно не спасает от насыщения спроса.

У капитала есть один способ агресии — товарная агрессия. Все прочие дела: войны, политическое давление, миссионеры и т.п., — лишь служат основному. Товарную агрессию не может остановить никто и ничто, никакие вожди и никакое оружие, но её останавливает ограниченный спрос. Расширяющийся капитал увязает, едва раздвинув прежние пределы рынка. Его агенты опускают руки. Поглощение некапиталистических слоёв не происходит линейно. Оно идёт такими же циклами, как кризисы перепроизводства.

Что из себя предсталяют некапиталистические слои? Это, говоря современным языком, многочисленные самозанятые: собиратели пустых бутылок, собиратели даров леса, таксисты-одиночки, «вольные художники» всякого рода занятий, владельцы мелких семейных предприятий, старушки на базаре со своими соленьями, крестьяне-огородники и т.п. Мы не говорим здесь о таких составляющих резервной промышленной армии, как люмпен-пролетариат, деклассированные элементы, и о временно безработных, хотя и те, и другие, если не живут на пособие или не паразитируют, примыкают к самозанятым. Количество живущих на пособие или паразитирующих невелико сравнительно с количеством трудящихся. В общем, те, кто сами обеспечивают себя занятием, сами организуют свою работу, сами владеют необходимым инструментом, по классовой сущности являются мелкой буржуазией.

В идеологию мелкой буржуазии входит, во-первых, мечта о богатстве, о превращении в полноценного капиталиста, и во-вторых — нежелание превратиться в рабочего. Разбогатеть в массе своей они не могут, а нисхождению в ряды пролетариата всячески сопротивляются. К тому же, в ряды мелкой буржуазии стремятся влиться и немалое количество рабочих: накопить на собственное дельце, ресторанчик, мастерскую, домик с огородом и т.п. Все вместе эти течения поддерживают обширный слой мелких собственников, живущий рядом с капиталистическими предприятиями, потребляющий их товары, частично поглощаемый в периоды расширения капиталистического производства и расширяющийся в периоды его угнетения. В значительной степени, этот слой расширяется и за счёт собственного воспроизводства, вопреки вышесказанному мнению Ильина.

Климовский пишет:

«Буржуазия сейчас вынуждена возвращать крестьянам средства производства, пусть даже условно, в кредит и аренду. Даже в Швеции с её образцовым государственным капитализмом или социализмом, кому как больше нравится, её граждане создали столько самостоятельных фирм, что на 8 шведов приходится одно предприятие. Шведы бегут от государства и капитализма, и анархизм популярен в Швеции не меньше, чем в Греции, хотя там анархисты ничего не взрывают».

Иными словами, со стороны мелкой буржуазии идёт постоянное сопротивление капитализму. Это реакционное сопротивление, направленное против прогресса производства, но оно есть. Вся история есть история борьбы классов, и мелкая буржуазия играет в ней свою собственную роль.

С другой стороны, классу капиталистов выгодно, когда рабочие, незанятые вследствие относительного перенаселения или высвобождаемые вследствие угнетения производства, уходят в мелкобуржуазную реакционную стихию. Эта стихия сопротивляется капиталистическому производству, но сопротивляется не так, как борется коммунистическое движение. Мелкобуржуазная стихия сохраняет товарно-денежные отношения, и это самое ценное в ней для капиталистов. На место товарного производства, как верно заметила Роза Люксембург всегда может прийтий в случае очередного расширения производство капиталистическое. Мелкая буржуазия, подобно бесчисленным земляным червям, рыхит и удобряет почву для своего врага, создаёт среду, в которую он прорастает. По этой причине капиталистическое государство — аппарат насилия в руках крупного капитала — поддерживает мелких предпринимателей. Новоявленные мелкие предприниматели не представляют себе, что они всего лишь живые консервы рабочей силы для грядущего накопления капитала.

Таким образом на вопрос Розы Люксембург есть ответ, что тенденции накопления капитала за счёт поглощения некапиталистических слоёв противодействует тенденция расширения некапиталистических слоёв, как за счёт собственного накопления, так и за счёт поддержки со стороны класса капиталистов. Теперь уже эти слои можно называть некапиталистическими с существенной оговоркой. Они некапиталистические лишь потому, что не связаны отношениями купли-продажи рабочей силы как капиталисты с рабочими, но это слои капиталистического общества, как резерв для накопления капитала.

Осознав всё вышесказанное, можно дать прогноз для настоящего кризиса. Несмотря на его глубину, капиталистическое производство может выйти из него. Наступление его было связано с неимоверным расширением кредита, но так бывало и во всех предыдущих кризисах. Нарастали долги за товары, долги за долги и т.п. Некоторые горячие политические головы предлагали списать все долги. Их предложения пока остаются втуне, поскольку никто не хочет быть обделённым при таком списании, каждый хотел бы получить свой навар. Поэтому агенты капитала не могут договориться друг с другом о списании долгов. Выход один — некая катастрофа. Очень хорошо для капитала будет, если при этом разрушится не только кредитная система, но будет большой материальный ущерб, который потребует длительного периода восстановления.

Таким образом, текущий кризис сам по себе не явлется последним кризисом капитализма, как того ни хотелось бы революционным товарищам. Революция — не течение, в которое тебя могут затолкать какие-нибудь обективные условия, революция — сознательное действие. Кризис капитализма — лишь наиболее благоприятное для революции время, но как всякий кризис, он — временный.