Неолиберализм – господствующая идеология современного капитализма, переживает не лучшие времена. Всю последнюю четверть века господство неолиберализма, иногда называемого рыночным фундаментализмом, подразумевало политику невмешательства в экономику и урезания жизненного уровня рабочего класса во всем мире. Нынешний экономический кризис вынуждает власти вмешаться и пытаться регулировать рынок, дело доходит даже до национализации. Так что же неолиберализм – умер?
Кажется, что неолиберальный миропорядок разрушен. Маритн Вольф (Martin Wolf), экономический гуру Файнэншл Таймс (ФТ) так описывает крах Bear Stearns: «Пятница, 14 марта: это был день, когда рухнула мечта о глобальном капитализме свободного рынка. В течение трех десятилетий мы развивали управляемые рынком финансовые системы. Своим решением, спасти Bear Stearns Федеральная резервная система, учреждение, ответственное за финансовую политику США, главным глашатаем свободного рынка, объявил о конце этой эры. С ним соглашается и Жозеф Акерман (Joseph Ackerman), руководитель Deutsche Bank: «я больше не верю в саморегулирование рынка. Отмена госконтроля достигла своего предела».
Желтые СМИ также пишут о кризисе, только на более примитивном уровне. Вот заголовок Daily Express: «не дайте спекулянтам разрушить Великобританию». В статье говориться: «миллионы британских семей стоят перед потерей свои средства к существованию, так как национальная экономика стоит на краю катастрофы, порожденной алчностью и глупостью финансовых спекулянтов». Внезапно и вдруг властители вселенной и финансовые боги стали банальными «спекулянтами».
Архиепископ Кентерберийский и Йоркский, Роян Вильямс (Rowan Williams) дезавуировал свое старое заявление, о «астрономической выгоде многих, имеющее место в последние годы». Он отметил, что кризис показывает: «что, невообразимое богатство создавалось практически из воздуха».
Джон Сентами (John Sentamu) прямо называет банкиров грабителями. Он заявляет: «Самое смешное и одновременно, грустное в нынешнем кризисе – то, что он показывает, реальную возможность решить проблему бедности. Достаточно $5 млрд. чтобы спасти шесть миллионов детских жизней. Мировые лидеры смогли найти в 140 раз большую сумму для спасения банков, всего за неделю. Как после этого они могут смотреть нам в глаза». Нам говорят о финансовом кризисе, но фактически это кризис капитализма. В неплановой, рыночной экономике деньги – единственная связующая нить между людьми. Как объяснял Маркс: «Пока социальный характер труда проявляется как денежно-кредитное существование товара и, следовательно, как вещь вне фактического производства, денежно-кредитные кризисы, независимые от реальных кризисов или как их интенсификация, неизбежны».
Идеология неолиберализма зародилась в результате экономических потрясений, которые последовали за послевоенным бумом. В 1973-1974 гг. мы могли наблюдать первый всеобщий кризис мирового капитализма. Предыдущий период с 1948 г. по 1973 г., представлялся Золотым Веком мирового капитализма.
Производство росло из года в год, так же как и потребление, и жизненный уровень. В этой ситуации капиталисты могли позволить себе пойти на уступки, чтобы не останавливать процесс извлечения прибыли. В конце концов, у рабочего класса, по крайней мере, в развитых капиталистических странах, было выгодное положение при продаже своей рабочей силы.
Идеологий лежащей в основание Золотого Века – была кейсианская модель экономики. Конечно, это не кейсианские средства вызвали этот послевоенный бум. Однако то время было контрастом по сравнению с периодом между войнами с массовой безработицей и ожесточенной классовой борьбой. Многие люди, причем из разных классов имели иллюзию, что капитализм кардинально изменился. Кризисы стали представляться страшилками из далекого прошлого.
Кризис 1973-1974 гг. стал для них огромным политическим шоком. Рабочий класс мобилизовался по всему миру, для защиты завоеваний послевоенного периода. Правящий класс, напротив, стремился уменьшить жизненный уровень трудящихся и тем самым восстановить норму прибыли. В результате этого антагонизма революционная волна прокатилась по всему земному шару. Все ранее незыблемые истины были подвергнуты сомнению и пересматривались. Непосредственным толчком для кризиса стал рост нефтяных цен 70-х. Появилось новое явление, которого никогда раньше не наблюдалось – одновременная инфляция и спад производства, или стагфляция. Именно такое положение и породило неолиберализм.
Группа правых экономистов, самый известный из которых Милтон Фридман (Milton Friedman) никогда не соглашались с кейсианским мифом, о приручении капитализма. На их сторону переходило все больше и больше представителей правящего класса, так как кейсианская экономика погрязла в кризисе. К концу 70-х они стали властителями дум в университетах. Их идеи широко проникли во властные круги. Даже премьер-министр лейборист Джеймс Каллаган (James Callaghan), на съезде лейбористской партии в 1976 г. сказал: «Мы привыкли думать, что мы можем выйти из спада и увеличить занятость, сокращая налоги и повышая правительственные расходы. Я со всей искренностью говорю, вам, что такой возможности больше нет, и раньше такая политика, начиная с окончания войны, приводила к росту инфляции и безработицы».
Это означало прекращение любых попыток рефлянционной политики перед лицом растущей безработицы. Наступила эпоха монитаризма (монетаризм – стержень неолиберализма). Это не просто экономический термин – это грозное оружие, направленное против рабочего класса. Монетаримсты призывали вернуться в докейнсианские времена, когда правительство не вмешивалось в экономику, опираясь лишь на денежную массу.
Почему же правительство не должно вмешиваться в экономику? Доктринеры капитализма считали, что рынок, предоставленный сам себе, приведет к оптимальным результатам. Это было возрождение нравов XIX века, идеологии laisser faire, направленной против национализированных отраслей промышленности, против смешанной экономики, которая давала послабления трудящимся, против государства всеобщего благоденствия и всех завоеваний рабочего класса достигнутых им за сто лет борьбы. Согласно неолиберальным принципам, невозможна любая попытка перераспределения и вмешательства, есть нарушение «естественных» рыночных законов. Рынок был провозглашен Богом. Повсеместно сокращалась зарплата. Это было безумие, но это безумие хорошо служило правящему классу. Прямым следствием неолиберализма стала глобализация. По всему миру отменялись тарифные барьеры. Капитал расширялся во все стороны. Его апологеты утверждали, что сопротивление «глобализации» невозможно. Так как капитал был бесконечно мобилен, национальные государства становились бессильны. Они вынуждены были уменьшать налоги на прибыль и выполнять каждую прихоть ТНК, иначе они вставали перед угрозой утечки инвестиций. Регулирование было отменено. Рабочих заставляли соглашаться на более низкую зарплату, как альтернативу пе6реносу производства. Как нам заявляли: Сопротивление бесполезно! В ответ, мы всегда говорили, что это просто буржуазная пропаганда и упрощенная картина мира.
Триумф неолиберализма получил дополнительный импульс после краха СССР и других сталинистских режимов Восточной Европы. Капитализм победил в Холодной войне! Таким образом, казалось, что никакой альтернативы капитализму (или рынку) больше нет. Именно эти настроения выразил в 1989 г. Френсис Фукияма (Francis Fukuyama) своим эссе о «конце истории».
Неолиберализм как первоначально полагали, настолько очевидно направлен против рабочего класса, что не мог быть совместим с политической демократией. На выборах рабочие неизбежно голосовали бы против. Поэтому первоначально был проведен «эксперимент» в Чили, в условиях военной диктатуры Пиночета. После переворота 1973 г. хунта почувствовала свою силу, и смогла уничтожить свободные профсоюзы, сократить социальные расходы, провести широкую приватизацию, отдать национальные ресурсы на откуп империалистической эксплуатации и придавить рабочий класс. Неолиберализм зарождался на почве пыток и убийств.
Пиночет полностью подчинялся «чикагским мальчикам», ученикам Фридмана, которые заполнили, после путча, все властные коридоры. Ими была, первым делом, проведена отмена госконтроля банков. Это стало бедствием, приведя к разрушительному денежно-кредитному кризису 1982 г. Пиночету даже пришлось вновь ввести регулирование в банковскую сферу, чтобы предотвратить банковский крах.
Неолиберальная политика, на самом деле, никогда фактически не работала, но это мало волновало ее апологетов. Ее единственный смысл, где она действительно «работает», состоит в том, она изменяет равновесие сил в обществе против рабочего класса. Именно для этого она и предназначена.
Маргарет Тэтчер – еще один ярый представитель неолиберализма. Британская избирательная система позволила Тэтчер смогла победить на выборах, получив 43% голосов электората. При ее правлении безработица достигла 3 млн. Частью их экономической политики, стали очень высокие процентные ставки, которые душили инвестиции и делали британские фунты и британские товары совершенно неконкурентоспособными на мировом рынке. Как результат – сокращение рабочих мест и уничтожение обрабатывающей промышленности.
Безработица использовалась как кнут против рабочего класса, и разрушения рабочих организаций. Из политической ненависти была уничтожена угольная промышленность страны. Ради подавления шахтеров, самого боевого отряда рабочего класса, в огромных количествах запасался уголь. Все эти шаги не были экономически «эффективны» в общепринятом смысле этого слова. Они потребовали растраты огромных ресурсов, которые можно было использовать на пользу всему обществу. Но капитализм не имеет цели – социальные завоевания. Частная прибыль – вот его единственная цель. Тэтчер постоянно твердила: «альтернативы нет». Миллионы рабочих страстно желали возвращения жизненного уровня и полной занятости Золотого века. В одном только Тэтчер была права. Старые времена прошли навсегда. Неолиберализм собирался восстановить «нормальный» капитализм XIX века. Единственный способ защитить жизненный уровень трудящихся теперь состоял, в изменение общества.
В США апологетом неолиберализма стал Рональд Рейган, идеология которого стала доминирующей идеологией всего капиталистического мира. Международные экономические учреждения – МВФ, ВБ и ВТО – стали цитаделями неолиберализма, безжалостно запугивая бедные страны от имени империализма, заставляя их открыть свои рынки и промышленность, проводить самую широкую приватизацию, отдать свои природные ресурсы на откуп ТНК. Рецепты ЕС и европейского ЦБ становились все более и более рыночно-фундаменталистскими.
Рейган даже заявил, что «правительство не решение, а сама проблема». Как глава правительства он стремился сделать эти слова верными, но только для рабочего класса. Одно из его первых действий на посту президента, стало уничтожение профсоюза авиадиспетчеров. Когда в 1991 г. PATCO объявил забастовку, Рейган признал ее незаконной и уволил более 11 000 человек.
Неолиберализм – это возврат к экономическому либерализму XIX века. Социально он совсем не либерален, но наоборот авторитарен и репрессивен, направлен против рабочего класса, так как его главная цель – восстановление гегемонии капитала.
Еще более важным шагом, чем избрание Рейгана, стало назначение, в 1979 г., Поля Волскера (Paul Volcker) в качестве главы Федеральной Резервной системы, американского ЦБ. При Волскере продолжала расти инфляция и увеличиваться безработица. Так как США были главной капиталистической силой в мире, они заставляли, по своему примеру, и другие страны поднимать процентные ставки. Финансовая политика предыдущего десятилетия отразилась на мировой экономике. В 1973 г. и 1979 г. разразились нефтяные кризисы, когда страны экспортеры нефти смогли получить дополнительные «нефтедоллары» повысив цены на нее. Они сами не знали, что делать с всеми этими деньгами. Крупные западные банки зарабатывали, оперируя нефтедолларами.
Они суживали эти деньги некоторым странам Третьего мира, увеличивая их долг, меняя одного за одним, министров финансов Латинской Америки, чтобы получить долги по платежам. Но увеличение процентных ставок в 80-е, сделало страны третьего мира неплатежеспособными.
Мексика стала первой страной, не смогшей расплатиться по долгам в 1982 г. В течение десятилетий МВФ безжалостно действовал в Латинской Америке, под прикрытием империализма, вымогая выплаты. Империалисты требовали от правительств Латинской Америки, прекращения всех попыток улучшения жизненного уровня трудящихся, вместо этого интенсивно эксплуатировать природные ресурсы ради выплаты по долгам.
Результатом стало «потерянное десятилетие» для всей Латинской Америке. Это была катастрофа. В период с 1980 г. по 1989 г. производство и жизненный уровень упали на всем континенте. Доля Латинской Америки в мировом производстве, за одно десятилетие, снизилась с 6% до 3 %. Принимая во внимание, что в течение 1973-80 гг. производство выросло на 2.5 %, оно упало на 0.4 %, по отношению к 1973 г. Империализм получил свой кусок пирога. Уже в 2005 г. Латинская Америка имела долговое бремя в $2,94 млрд., большая часть которого унаследована с 80-х. Это составляло две трети всего долга «развивающихся стран».
Последствия тех лет не преодолены до сих пор. Континент погрузился в бедность, нищету и недоедание. Вот истинные «достижения» неолиберализма.
Социалисты и защитники простых людей имеют полное право обвинять в этом сторонников неолиберализма. Экономический кризис неизбежно порождает кризис в господствующей идеологии – которая как объяснял Маркс, отражает взгляды правящего класса.
Сегодня все переменилось. Laisser faire очень хорош, когда прибыль льется рекой, и когда вмешательства государства и защиты от жестокости рынка требуют бедняки и рабочие. «Совсем другое дело», когда опасность нависает над капиталистами. Тогда начинается плач и стенания, «бедные и несчастные» капиталисты и банкиры, просят государство вмешаться. И если простые рабочие мало видят помощи от государства, то жирные коты получают ее незамедлительно.
План Паулсона наглядный тому пример.
Если и есть в нынешнем ужасном кризисе положительная сторона, то это развенчание мифа о всемогуществе рынка. Как пишет буржуазная пресса: «Этот кризис должен побудить нас переоценить наше отношение к деньгам и кредитам, и задуматься, как создать более справедливую и человечную версию капитализма. Не должно быть возврата к ложным рыночным богам».
Христофор Кокс (Christopher Cox) председатель американской комиссии по ценным бумагам и биржам: «прошлые шесть месяцев ясно показали, что частное регулирование не работает». Еще более резко настроен Давид Роткопф (David Rothkopf), представитель отдела Торговли в правительстве Билла Клинтона, он считает, что мир стоит на переломном моменте. «Это – водораздел» – говорит он. «Это конец 25-ти летней эпохе тетчеризма и рейганомики».
Глава Федерального правительства Бен Бернанке (Ben Bernanke) подытожил нынешние настроения: «как не бывает атеистов во время войны и так не бывает идеологов во времена финансовых кризисов».
Президент Саркози согласен с этими высказываниями: «Идея всесильного и неподконтрольного рынка безумна». Таким образом, вчерашняя непреложная истина, сегодня стала безумной идеей! Он продолжил: «Саморегулирование рынка завершено. Laisser faire окончена. Всесильности рынка, который всегда прав больше не будет».
Вся эта острейшая критика – беспрецедентна для нынешнего поколения. Конечно ни один из этих «критиков» не предлагает альтернативы капитализму. Они чувствуют себя обманутыми неолиберализмом. Сегодня они набросились на бывших финансовых «гениев», которые, как они теперь прекрасно видят, оказались обычными жуликами, которые хорошо пожили за общественный счет и оставили после себя только разруху.
Теперь они говорят о необходимости регулирования. Капитализм станет хорошей системой, если его немного отрегулировать. Какова же действительная связь между капитализмом и регулированием?
Рузвельт в 30-е годы провозгласил Новый курс. Первым своим шагом он прекратил на один день торги на бирже. Этот шаг сродни недавнему запрету на короткие продажи. Эти меры предназначены для прекращения паники. Но это никак не влияет на сами причины паники, которые отражают реальные проблемы финансовой системы, а не есть простая истерика. Рузвельт дал ясно понять, что он собирается делать. Он собирался спасать капитализм от себя самого.
Рузвельт начал проводить банковские реформы. Эти меры стали решительными шагами в отношении полномочий финансового капитала.
Закон Glass-Steagall 1933 г. разделил банковское и инвестиционное направление. Сегодня в этом нет необходимости, так как, все пять американских инвестиционных банков уничтожены кризисом. Другие законы 1933 г. постепенно отменялись в 80-е годы, ради отмены госконтроля. Отмена госконтроля – главная аксиома неолиберализма.
Чтобы остановить волну бегства капитала Рузвельт создал Federal Deposit Insurance Corporation, которая должна была гарантировать банковские вклады. Клиентам британского Northern Rock, можно посочувствовать, что Гордон Браун (Gordon Brown) не проявил подобной предусмотрительности, когда он проектировал каркас финансового регулирования в 1997 г. К сожалению, он на это не пошел. Бран был и остается сторонником «мягкого регулирования» и приверженцем неолиберальной мифологии. В результате его действия впервые за 140 лет произошел крах банка в Великобритании.
Рузвельт также создал Комиссию по ценным бумагам и биржам (SEC), для регулирования банковских и финансовых учреждений. Сегодня, когда вся финансовая система напоминает банку с пауками, такая мера была бы не лишней. Отказ от создания SEC указывает на более широкую проблему. Долгое время считалось, что рынки сами прекрасно все отрегулируют и все попытки создать подобие SEC, торпедировались рыночными фундаменталистами.
Отсюда вытекает еще одна проблема. Насколько реформы Рузвельта были эффективны? Не так уж и эффективны, на самом деле. Финансовая пена, возникшая в ходе спекулятивного бума, по большей части была сдута финансовым ураганом 1923-1933 гг. Финансовое регулирование в такой ситуации, что горчица после обеда.
Когда есть бум, игроки думают что он будет вечен. Да, какое-то время акции растут и инвестиции оправданы. Именно так и было в ходе нынешнего бума 2001-2007 гг. Это словно стремительные лошадиные бега. Все стремятся обогнать друг друга. Когда происходит крах, капиталисты становятся излишне осторожны, даже слишком. Таким образом, отмена госконтроля и перегруппировка следует за циклом резкого спада бума, как части психологии капиталистического класса, который становится объективным фактором в цикле.
Как мы уже отмечали, план спасения банков Паулсона, «невероятный разрыв с неолиберальный философией. Неолиберализм всегда был гигантской ложью. Наплевать на бездомных, люди теряют работу – наплевать. Но когда дело доходит до банкиров и миллиардеров, государство должно спасать этих «несчастных».
Как выразился Майкл Робертс (Michael Roberts) «Большая часть денег (на план Паулсона) уйдет на помощь жирным котам Уолл Стрит, чтобы покончить с хаосом на бирже. Прекрасно видно, что когда угроза нависает над капитализмом, «оказывается» социализм – хорошая идея. Но этот «социализм» только для богатых – бедноте и рабочим предоставляют жить при капитализме». Капиталисты и сегодня продолжают выступать против вмешательства на рынке, в интересах рабочего класса. Вмешиваться можно только в интересах купиталистов.
Это и дает нам ответ на вопрос: окончательно ли дискредитирован неолиберализм? Действительно ли он мертв? Неолиберализм – оружие правящего класса. Наш враг не только Неолиберализм – главный наш враг – капитализм. Неолиберализм всегда будет угрожать нам, пока существует капитализм.
Сегодня капиталисты льют крокодиловы слезы. Делают вид, что навсегда отказались от неолиберализма. Но капиталисты мотивируются не идеологическими, а материальными интересами. Они вновь, и вновь будут прибегать к неолиберализму, если это будет отвечать их интересам. Только когда этой пойдет в разрез их интересам они откажутся от него.
Материальные интересы капиталистов нисколько не изменились. Единственная перемена – то, что кризис потребовал госвмешательства, ради спасения боссов. Как только эта временная опасность пройдет, капиталисты потребуют вернуть все назад. Пока у капиталистов существует возможность «делать деньги» без посторонней помощи, они выступают против государственного вмешательства. И что бы не происходило вокруг, капиталисты прекрасно понимают, что их прибыль – это исключительно неоплаченный труд рабочего класса и что так или иначе, ради своих прибылей, они должны ухудшать жизненный уровень рабочего класса.
Немецкий министр финансов Штейнбрук (Steinbruck) так говорит о проблеме неолиберализма: «Когда мы через, 10 лет посмотрим назад, мы увидим 2008 г. как год финансового переворота». И предсказал: «Конец США, как финансовой супердержавы».
Даже неолиберальный капитализм должен подчиняться определенным правилам. Нынешнее положение было навязано миру в результате американской гегемонии. Кризис неолиберализма приведет к изменению правил игры. Несомненно, что Штейнбрук выражает интересы Германии в формирующемся будущем миропорядке.
Многие объединяют кризис неолиберализма, с его самым последовательным апологетом – США. Джон Грей (Gray) – основной глашатай современного капитализма. В статье под драматическим заголовком «Америка теряет власть», пишет: «Успех Китая основывался на презрении к советам Запада, поэтому сегодня обанкротились отнюдь не китайские банки. Символично, что в то время, когда американский министр финансов поставлен на колени, китайские космонавты вышли в открытый космос. (Паулсон стоял на коленях перед Нэнси Пелоси (Nancy Pelosi), главе демократической фракции палаты Представителей, прося принять план спасения банков). И дальше: «Именно политический истеблишмент Америки, который проводил опасную идеологию отмены любого госконтроля, полностью ответственен за нынешний кризис».
Ричард Вашман (Richard Wachman) пишет в том же номере: «Нынешняя финансовая система будет преобразована, навсегда». И заключил: «американское могущество ослабевает, а фундаментализм свободного рынка – умирающая идеология». Да, США имеют огромный дефицит. Конечно, это признак экономической слабости. Страна по уши в долгах. Над долларом смеются. Американская гегемония слабеет. И это все еще могучая экономическая супердержава?
Встает вопрос: какая другая страна может привести капиталистический мир к процветанию? Капитализм всегда будет проходить цикла из бума и резкого спада. Но в 1929 г. крушение Уолл Стрит, приведшее к Великой Депрессии, наисильнейший до нынешних дней кризис.
Экономист Шарль Киндлебергер (Charles Kindleberger), в своей работе «Мир а Депрессии 1929-1939 гг.», попытался ответить на вопрос, почему Великая Депрессия была настолько масштабной и острой. Он объяснял столь резкий и длительный спад, тем, что не было никакой международной последней кредиторской инстанции. Мы не считаем этот аспект главным объяснением потерянного десятилетия, но это важный момент.
Перед Первой мировой войной Великобритания была гегемоном и действовала как последняя кредиторская инстанция. Стерлинг был действительно золотым стандартом. Война показала, что британская гегемония серьезно пошатнулась.
После Второй мировой войны США утвердили свое превосходство согласно Бретоннвудских соглашений, по которому определялись правила мировой торговли. Это сделало доллар мировой валютой. И США получила власть действовать как мировое казначейство. В период между войнами США стала самой сильной капиталистической державой, но она не диктовала мировой экономике, проводя изоляционистскую политику. В предоставленном самому себе мире, наступила ситуация девальвации и засухе в мировой торговле. Все это в свою очередь, воздействовало на экономики всех государств.
Сегодня американская гегемония пошатнулась, но никакой ясной альтернативы, на горизонте не наблюдается. Если анализ 30-х Киндлеберга верен, то значит, мы входим в подобную эру, и нас ждут бурные времена.